JК
Ужас пирамиды (Соломон Кейн - 8) :: Говард Роберт
Страница: 13 из 37Смотри, франк, какую я тебе честь оказываю: ты пойдешь без ярма и не в общей веренице, а в сопровождении собственного караула. Ты будешь совершенно свободен, не считая рук, конечно...
Кейн и на этот раз ничего не ответил арабу. По знаку шейха его поставили на ноги и освободили от пут, оставив только руки намертво стянутыми за спиной. На шею англичанину набросили пеньковую веревку, которую вручили дюжему высоченному арабу с огромным изогнутым ятаганом.
- Надеюсь, франк, тебе удобно? - глумливо осведомился шейх, и его свита довольно заржала.
На этот раз Соломон заговорил низким невыразительным голосом, но страшна была таящаяся в нем угроза.
- Я бы, пожалуй, рискнул спасением своей бессмертной души, чтобы выйти в одиночку и безоружным против твоего кривого клинка и не менее кривого языка и голыми руками вырвать твое гнусное сердце из груди, негодяй, сплюнул себе под ноги англичанин.
И такая страшная ненависть горела в его глазах, что закаленный превратностями судьбы шейх, привыкший считать себя пупом земли, побледнел и невольно отпрянул, словно отшатнувшись от разъяренной и смертельно ядовитой змеи.
Вскоре, конечно, Хасим вновь обрел привычный спесивый вид и, отдав несколько приказаний своим подручным, вернулся на свое место во главе колонны.
При всей незавидности своего положения, пуританин возблагодарил судьбу, что заминка, вызванная его нападением и последующим за ним пленением, позволила девушке, едва столь гнусным образом не расставшейся с жизнью, более-менее прийти в себя и передохнуть.
Кейн и на этот раз ничего не ответил арабу. По знаку шейха его поставили на ноги и освободили от пут, оставив только руки намертво стянутыми за спиной. На шею англичанину набросили пеньковую веревку, которую вручили дюжему высоченному арабу с огромным изогнутым ятаганом.
- Надеюсь, франк, тебе удобно? - глумливо осведомился шейх, и его свита довольно заржала.
На этот раз Соломон заговорил низким невыразительным голосом, но страшна была таящаяся в нем угроза.
- Я бы, пожалуй, рискнул спасением своей бессмертной души, чтобы выйти в одиночку и безоружным против твоего кривого клинка и не менее кривого языка и голыми руками вырвать твое гнусное сердце из груди, негодяй, сплюнул себе под ноги англичанин.
И такая страшная ненависть горела в его глазах, что закаленный превратностями судьбы шейх, привыкший считать себя пупом земли, побледнел и невольно отпрянул, словно отшатнувшись от разъяренной и смертельно ядовитой змеи.
Вскоре, конечно, Хасим вновь обрел привычный спесивый вид и, отдав несколько приказаний своим подручным, вернулся на свое место во главе колонны.
При всей незавидности своего положения, пуританин возблагодарил судьбу, что заминка, вызванная его нападением и последующим за ним пленением, позволила девушке, едва столь гнусным образом не расставшейся с жизнью, более-менее прийти в себя и передохнуть.