В дебрях Камасутры   ::   Славная Светлана

Птенчиков виновато поежился, вспомнив забытую в подвале Кремля зажигалку. Не по его ли вине сгинула великолепная Либерея? Не из-за того ли захлебнулись смелые реформы, утратившие теоретическую поддержку лучших умов прошлого?

— Нельзя спорить со свершившимся фактом, — горько вздохнул Птенчиков. — Виновата зажигалка или нет, но библиотека пропала, и лишь теперь благодаря сканеру Егора Гвидонова мы можем узнать, какие книги в ней находились.

Пышущий жаром том Аристотеля тяжело рухнул в лоток. Без драгоценного оклада книга смотрелась куда менее амбициозно: не откровение древнего мудреца, но улыбка старого друга. Примостившись в плетеном кресле, Птенчиков с головой ушел в чтение...

Иоанн Васильевич Грозный положил тяжелый том на привычное место. Некогда стройное и сильное тело государя теперь стало плохо повиноваться своему хозяину: давние болезни обострились, оно отекло и распухло, суставы все больше теряли подвижность. Иоанн поправил факел так, чтобы были видны все сундуки с бесценными книгами — читанными или сохранившими до конца свою тайну — и опустился на колени.

— Судите мя, грешного. Судите окаянного, — он помолчал, обдумывая обвинительную речь самому себе. Впрочем, долго подыскивать слова не требовалось — сколько раз он каялся в церквах и монастырях до исступления и изнеможения, обвиняя самого себя в пьянстве, в блуде и прелюбодействе, в убийстве, в граблении, в хищении и ненависти, во всяком злодействе, называл себя нечистым, скверным душегубцем...