В канун Рагнарди   ::   Чешко Федор

И скрип. Протяжный и тихий. Открыть глаза. Почему замолчали ЭТИ, которые рядом и вокруг? Что скрипит? Они упали, все ЭТИ. Стоят на коленях. Руками и лбами уперлись в каменный пол. Головами в одну сторону. И там, в той стороне, за их оттопыренными задами, едва прикрытыми клочьями грязных свалявшихся шкур, на плоской серой стене, на камне — ширится, ширится полоска... Нет, уже полоса. Полоса света и глубины. Ширится и скрипит. Свет. Не день. Не факел. Что?

Выход. Во что-то светлое, чистое. Не наружу. Куда? Шире, все шире. Человек. Не такой, как ЭТИ. Укутан в серое, блестящее. Не в шкуру, не в кожу — в другое, странное. И не укутан — будто облит.

Седой. Спокойный. Губы твердые, жесткие. Сила и мудрость. Похож на Странного. Но не такой. Глаза: светлые, прозрачные, ледяные. Не как у Странного. Как у хищных крылатых. Как у ползучих. Говорит. Без смысла — не знает Речи. Но говорит — не рычит, не тявкает, журчит, как ручей.

И ЭТИ встают, пятятся, исчезают. А он — новый, который пришел — подходит, смотрит в глаза, смотрит, смотрит... Ледяные глаза. Голубые, колючие. Зрачки — точки. Ближе, ближе...

Гул, гул, гул, все сильнее, все громче гул в ушах, это стадо рогатых мчится по сухой равнине, все ближе, ближе, но не видно стада, не видно равнины — только звезды, звезды, звезды и темнота. Потому что — ночь. И стадо мчится в ночи, и только гул, гул, гул от копыт, и звезды плывут, кружатся в темноте, в темноте, в темноте, спать, спать, спать...

ОЧЕРЕДНОЕ ПОСТУПЛЕНИЕ.