Банда 4   ::   Пронин Виктор

Когда два врача вошли в кабинет Шаланды, было уже поздно. Оськин умер в луже собственной крови, так и не отняв руки от ран. Чувьюров сидел в углу на том самом стуле, который недавно освободил Пафнутьев, и почти в такой же позе — вжавшись между батареей парового отопления и фанерным шкафом. Прошло еще какое-то время, пока Шаланда догадался вызвать конвоира и тот защелкнул на руках убийцы стальные наручники.

Ко всему происходящему Чувьюров отнесся, казалось, совершенно спокойно.

Лишь выходя из кабинета, осторожно переступив растекшуюся по полу кровь, он оглянулся и произнес странные слова:

— Дело прочно, когда под ним струится кровь...

И вышел, ссутулившись, глядя себе под ноги.

* * *



Санитары вынесли охладевшее тело Оськина в малиновом пиджаке, залитом кровью, конвоиры увели старика, Шаланда еще раз убедился, что штык спрятан в ящике письменного стола. Повертев в руках серую папку с несколькими страничками уголовного дела, он и ее сунул в стол. Посидел, нависнув над столом, и принялся медленно рисовать толстым пальцем причудливые узоры на пыльном стекле. Вздохнул раз, другой, все тяжелее, безысходнее и лишь после этого решился поднять глаза на Пафнутьева, вернее, на его спину — тот стоял у окна и вслушивался в перезвон весенних капель по жестяному карнизу.

— Что скажешь, Павел Николаевич? — спросил Шаланда каким-то осевшим голосом.