JК
Вальтер Эйзенберг :: Аксаков Константин Сергеевич
Страница: 29 из 33Доктор Эйхенвальд, это странное существо, которого никак не мог понять Вальтер, который знал и предупреждал малейшие желания Цецилии, хотя бы был и не вместе с нею, доктор был давно уже согласен отдать ему руку своей воспитанницы. Одно препятствие было — картина; завтра Вальтер сожжет ее, и скоро Цецилия станет спутницею его жизни.
Вальтер провел беспокойно эту ночь; ему все казалось, что кто-то тихо стонет и вздыхает в его комнате. Встав рано поутру, он вынес свою картину за город, приготовил жаровню и невольно взглянул на картину. Боже мой! Сердце его сжалось глубоко: горе, мучение выражалось на прелестных лицах девушек: они протягивали к нему руки.
— Вальтер, Вальтер, неужели ты сожжешь нас, Вальтер? Пощади, пощади, пощади нас!
Когда же он нечаянно пододвинул картину к жаровне, то ему показалось, что ужасный, раздирающий вопль вырвался из груди их; сердце Вальтера разорвалось, он опрокинул жаровню.
— Нет, — сказал он, — нет: никогда не сожгу я вас, милые существа, никогда, во что бы то ни стало.
— Ты не сожжешь? — раздался голос. Перед ним стояла Цецилия. Вальтер смутился; нерешимость на минуту овладела им, потом он с твердостию отвечал:
— Нет.
— Вальтер, я твоя невеста, я люблю тебя. Это последнее препятствие, уничтожь его, я прошу тебя, я, подруга твоей жизни, твоя Цецилия.
— Нет.
— Вальтер, выбирай: или их, или меня; если ты не исполнишь просьбы моей, ты меня никогда больше не увидишь, никогда, никогда.
Вальтер взглянул на Цецилию: как она была прекрасна, боже мой! взглянул на картину: со страхом и надеждою, как жертвы, ожидали своего приговора три девушки.
— Нет.
Вальтер провел беспокойно эту ночь; ему все казалось, что кто-то тихо стонет и вздыхает в его комнате. Встав рано поутру, он вынес свою картину за город, приготовил жаровню и невольно взглянул на картину. Боже мой! Сердце его сжалось глубоко: горе, мучение выражалось на прелестных лицах девушек: они протягивали к нему руки.
— Вальтер, Вальтер, неужели ты сожжешь нас, Вальтер? Пощади, пощади, пощади нас!
Когда же он нечаянно пододвинул картину к жаровне, то ему показалось, что ужасный, раздирающий вопль вырвался из груди их; сердце Вальтера разорвалось, он опрокинул жаровню.
— Нет, — сказал он, — нет: никогда не сожгу я вас, милые существа, никогда, во что бы то ни стало.
— Ты не сожжешь? — раздался голос. Перед ним стояла Цецилия. Вальтер смутился; нерешимость на минуту овладела им, потом он с твердостию отвечал:
— Нет.
— Вальтер, я твоя невеста, я люблю тебя. Это последнее препятствие, уничтожь его, я прошу тебя, я, подруга твоей жизни, твоя Цецилия.
— Нет.
— Вальтер, выбирай: или их, или меня; если ты не исполнишь просьбы моей, ты меня никогда больше не увидишь, никогда, никогда.
Вальтер взглянул на Цецилию: как она была прекрасна, боже мой! взглянул на картину: со страхом и надеждою, как жертвы, ожидали своего приговора три девушки.
— Нет.