Валентайн   ::   Сомтоу С. П.

Памятники не отличались особой изобретательностью: обычные ангелы и кресты. Вокруг росли пальмы и кипарисы.

Эйнджел Тодд тактично отступил в сторонку, когда Петра подошла к могиле сына и положила розы на каменную плиту. Надгробие было самым простым: только слова ДЖЕЙСОН ШИЛОХ и даты, вырезанные строгим шрифтом. Отец хотел устроить тут что-нибудь монументальное — может быть, скорбящего ангела с распростертыми крыльями, — но в этом вопросе Петра проявила твердость.

Свет струился сквозь ветви деревьев. Смога сегодня почти не было, и небо было синее обычного.

Она постояла перед могилой. Может быть, сегодня ей наконец удастся поплакать. Но нет. Плакать она не могла. Ей виделся только кошмар: мертвый мальчик, уже гниющий... он спускается с лимонного дерева, чтобы заключить ее, Петру, в свои эдиповы объятия. Она снова разнервничалась и полезла в сумочку за адвилом.

И вдруг почувствовала руку у себя на плече.

— С вами все нормально?

— Да. Наверное.

— Он покончил самоубийством, да? Мне почему-то так кажется.

— Да. — Она подняла глаза. Эйнджел смотрел мимо нее, на могилу — в могилу, как будто просвечивал камень рентгеном. — Он повесился. На нем был плейер с наушниками, и когда я его нашла, у него там играла песня Тимми Валентайна. — Почему она об этом рассказывает? Сегодня она уже посетила сеанс групповой терапии. Может, она потихонечку привыкает к этой самой терапии? Как к какому-нибудь наркотику?

— То есть у нас с вами есть кое-что общее. Мы оба как-то связаны с Тимми Валентайном.