– А остальные? – спросил Трасик, с ужасом глядя на трофеи.
– Всех положили, – поморщился Карочей. – Я половину своих хазар потерял. Жуткое было дело. Усадьбу купца Никсини спалили дотла.
– Той усадьбе уже сто лет, – утешил скифа Трасик и, обернувшись к дверям, крикнул: – Бодря, убери все это с глаз.
Приказный со всех ног бросился выполнять приказ князя. Второпях он едва не унес кувшин с вином, но, к счастью, Карочей вовремя вмешался.
– С Гийомом пил? – кивнул на кубки ган.
– Да, – не стал отпираться Трасик.
– Догадываюсь, что он тебе предлагал, – криво усмехнулся Карочей.
– Теперь это уже неважно, – с облегчением вздохнул Трасик.
Для князя ободритов все это действительно уже не имело значения, ибо жить ему оставалось всего ничего. А для гана Гийом Сакс был опасен. Он единственный, пожалуй, если не считать рабби Зиновия, мог бы открыть глаза и Людовику, и Ицхаку Жучину на предательство Карочея. Предательство, естественно, вынужденное, но вряд ли сильные мира сего станут принимать в расчет оправдания провинившегося скифа. Эти двое, рабби и граф, сейчас представляли главную опасность для Карочея. Ни тот, ни другой не должны были дожить до Божьего суда.
– Кстати, когда и где он состоится?
– Завтра утром, в священной роще Велеса, – спокойно отозвался князь Трасик.