JК
Ваше благородие :: Чигиринская Ольга Александровна
Страница: 407 из 924Зубами сорвал перчатки и швырнул их в снег, потащил кверху свитер.
— Не сходи с ума… Что за… стриптиз…
Свитер полетел ему в лицо самым оскорбительным образом. Арт начал расстегивать рубашку, и это отняло намного больше времени, потому что пальцы замерзли и не гнулись. И за это время Георгий выслушал о себе много интересного, и обида в нем прямо закипела. Убить гада. Догнать и убить. Сначала силой засунуть в его поганые шмотки, а потом убить.
Арт бросил рубашку — туда же, Князю в лицо. С каким-то отстраненным любопытством Георгий ждал — снимет он нижнюю рубашку или нет. Снял. Боже, подумал Князь, с этого ненормального станется убить себя. Если холод режет сквозь всю экипировку, то каково же стоять на морозе полуголому?
— Надень, — прошептал он. — Христа ради, надень.
— Черта с два.
Столько сознания своего превосходства… Превозмогая боль и слабость Георгий поднялся, с ворохом тряпья сделал шаг вперед.
— Надень!
Арт отступил на два шага.
— Черта с два! Я сказал, что замерзну здесь с тобой — значит, так и будет!
Речь его становилась невнятной — зубы стучали, голос срывался на хрип.
— Надевай! — зарычал на него Князь. — Черт с тобой, недоумок, я иду! Я уже иду, не собираюсь тут с тобой замерзать, я с тобой срать рядом не сяду теперь, так что одевайся!
Вниз они спустились вместе, оба потеряли перчатки, и как отогревали руки — это была отдельная баллада в двух частях.
— Не сходи с ума… Что за… стриптиз…
Свитер полетел ему в лицо самым оскорбительным образом. Арт начал расстегивать рубашку, и это отняло намного больше времени, потому что пальцы замерзли и не гнулись. И за это время Георгий выслушал о себе много интересного, и обида в нем прямо закипела. Убить гада. Догнать и убить. Сначала силой засунуть в его поганые шмотки, а потом убить.
Арт бросил рубашку — туда же, Князю в лицо. С каким-то отстраненным любопытством Георгий ждал — снимет он нижнюю рубашку или нет. Снял. Боже, подумал Князь, с этого ненормального станется убить себя. Если холод режет сквозь всю экипировку, то каково же стоять на морозе полуголому?
— Надень, — прошептал он. — Христа ради, надень.
— Черта с два.
Столько сознания своего превосходства… Превозмогая боль и слабость Георгий поднялся, с ворохом тряпья сделал шаг вперед.
— Надень!
Арт отступил на два шага.
— Черта с два! Я сказал, что замерзну здесь с тобой — значит, так и будет!
Речь его становилась невнятной — зубы стучали, голос срывался на хрип.
— Надевай! — зарычал на него Князь. — Черт с тобой, недоумок, я иду! Я уже иду, не собираюсь тут с тобой замерзать, я с тобой срать рядом не сяду теперь, так что одевайся!
Вниз они спустились вместе, оба потеряли перчатки, и как отогревали руки — это была отдельная баллада в двух частях.