Вечник   ::   Кирпичев Вадим

Торговец зашел за спину Рифмача, приподнял ведро, примерился — кто-то в толпе уже потирал руки, — но в этот мигмелькнула черная накидка, зацепившись за чью-то ногу, торгаш полетел в собственные помои, а неуклюжий священник, так неудачно ногу подставивший, уже ташил поэта подальше от базарной площади. Поэт возмущался:

— Вечно вы, святые отцы, некстати. Еще мгновение, и публика меня на руках носила бы! Какой успех! Сознайся, позавидовал мне?

Возбужденный поэт болтал без умолку.

— Здорово я их! Ну как, доказал я тебе, что слово может просветить тысячи умов вернее, чем жигуч одну задницу? Смех сильнее жигуча! А может, наоборот: смех — это бессилие перед миром? Тот, кто придет вычистить эту конюшню, смеяться не будет. Только никто не придет и не очистит, святой отец. Ну кто захочет возиться с людишками Настоящего, этими двурукими шаргами, а шаргов, как известно, легко научить убивать, но невозможно заставить работать.

На повороте, ныряющем дальше в посадку, Рифмач резко остановился.

— Смотри: осень. Мое время. В нем я царю. Взгляни на дерево в желтых листьях. Это ведь золотые бабочки присели на его ветви. Дунул ветер, и они стайкой полетели в закат. Здорово. Пошли выпьем, Бруно. Почему-то именно сегодня так хочется нажраться. Да и ты сегодня выпьешь.

— Не собирался.

— Еще как выпьешь! Тогда и вспомнишь Рифмача.

Килик хлопнул друга по плечу (как всякий поэт, он подрабатывал и пророком) и, не дослушав рассказ о предстоящей проповеди, зашагал прочь.