Великий Краббен   ::   Прашкевич Геннадий Мартович

Демонстративно отвернув небритые лица от Сказкина (ох, мол, и пьянь!), небритые, отставшие от МРС, деловито хмыкнули. Им нравилось вот так, на глазах всей очереди, отстаивать общую справедливость — ведь если Сказкина к заветному окошечку впрямь привела бормотуха, это обещало полноценное зрелище. С подобными преступниками в очереди боролись просто — под одобрительными взглядами отпускников с ладошки преступников влажной губкой стирался порядковый номер, а сам преступник отправлялся в самый конец очереди: пасись, козел!

— Да тут все на материк! — миролюбиво заметил младший небритый. И потребовал: — Покажь ладошку!

Сказкин оглянулся и стал прятать руку в несуществующий карман:

— Болен я. На лечение еду.

Очередь зашумела.

Народ на островах справедливый, но жалостливый и отходчивый. В сложном климате люди стараются не ожесточаться.

— Прижало, видимо, мужика…

— И не говори! Даже глаза ввалились…

— И трясет мужика… Я тоже бывал больным…

— Слаб, организм слаб…

Кто-то даже поинтересовался:

— А доживет он до борта?

Почувствовав сочувствие очереди, Серп Иванович осмелел. Одним движением освободившись от небритых, он из правого, существующего кармана вынул паспорт и деньги и сунул все это в окошечко кассы, как в банк.

Окошечко кассы действительно было такое крошечное и глубокое, что ходил слух — все это неспроста. Кассирша, говорили, из бывших отчаянных одиночек-охотниц на медведя.