Ночь длинных ножей   ::   Рясной Илья

— Что же, ты прав…

— Так что, будем меняться?

— Ты понимаешь, что я эти вопросы не решаю, — произнес Алейников.

— Я знаю, что ты человек маленький, — усмехнулся Таларов. — А ты доложи большому начальнику. Пусть большой начальник решает. И пусть большой начальник думает, нужна ему вражда с Америкой или не нужна.

— А если я встану и уйду?

— Они найдут других людей. Более благоразумных.

— Кому и зачем понадобился Гадаев?

— Не знаю.

— Что ты вообще знаешь, посредник?

— Я не хочу много знать. Кто мало знает, мало может сказать.

— Тут ты прав. Как докажешь, что не врешь про янки?

— Возьми, — чеченец протянул Алейникову видеокассету, которую держал на столе.

Алейников взял кассету, постучал по ней пальцами. В потертой коробке кассета «Сони» на три часа. Ему вдруг показалось забавным — на том конце Земли, в суперсовременных, оснащенных по технологиям будущего цехах сработали эту вещицу, а теперь в горах, живущих по феодальным устоям, на нее записывают речь раба.

«Мысли дурацкие лезут в голову», — одернул он себя.

— Что передать, если спросят? — бросил на него вопросительный взгляд Таларов.

— Если спросят, передай, что маленький человек подполковник Алейников обязательно доведет твои слова до ушей больших людей. И пусть большие люди думают, что делать.

— Я передам, — кивнул Таларов.

— Будут новости, сообщу через Шимаева.

Алейников поднялся с лавки.

— До встречи. Мусса.

— До встречи, — кивнул тот, кланяясь.

— Гадаев.