Ночью в дождь...   ::   Колбергс Андрис Леонидович

Но там, на шоссе все было совсем иначе… Я не заметил никакой крови, я этого парнишку после удара больше не видел — он остался лежать на дороге справа. До этого я его тоже фактически не видел, заметил только круглое детское лицо с мутными глазами и жиденькими усиками, промелькнувшее в свете фар. Я не видел крови, но сам утопал в крови по горло, она заливала мне рот, и я почти захлебывался ею. Меня обступили инвалиды из подвалов морга — все с открытыми переломами, из живого тела торчали острые обломки костей, с конечностями, перемолотыми в бесформенную массу, с проломленными черепами и красным месивом — то, что может остаться от человека, которого воздушной волной подхватил и подмял под себя локомотив. В середине этого месива, как ни странно, еще билось сердце. Все несчастные, изувеченные люди, которых я когда-то оперировал или видел, оказались рядом и окровавленными ртами что-то кричали мне. А вокруг равнина, темень и дождь, и негде укрыться от них. Вдруг кто-то сильно толкнул меня в бок и крикнул: «Поезжай!» И я поехал… Совершенно автоматически… По обеим сторонам дороги мелькали стволы сосен, дождь лил так, что стеклоочистители не успевали смахивать воду со стекла…

— Тот, кто крикнул вам, был вполне реальным человеком? — спрашиваю у профессора.

— Да, это некий мастер. Он делал мне камин, и я его взял в машину, чтобы подвезти до станции.

— Как его зовут?

— Грунский. Алексис Грунский. Думаю, не ошибаюсь. Может, Алексис, может, Алексей, но фамилия — Грунский, точно.