JК
Вишневый самурай :: Самохин Дмитрий
Страница: 43 из 72Моя голова испытала удар, равный по силе обрушению небесного свода! Я чувствовал себя Гераклом, вызвавшимся подменить одного из Атлантов на время…
В принципе, не так страшен удар, как наступающий за ним отходняк!.. Я выпал в болезненное забытье, наполненное черными, разбухшими от влаги тучами, которые жирными навозными жуками вздымались к небу и закрывали своими телами солнечный диск…
Возвращение к реальности было чудовищно болезненным — до сумасшествия и слепоты. Первое, что я услышал, перед тем как разлепить склеившиеся глаза, — спокойный голос Евгения Постегайло:
— Кажется, приходит в себя.
— Пропустите врача! — зашумел незнакомый мужчина.
Осколки света резанули глаза, и боль лавиной захлестнула голову. Я собрался было отключиться, но под нос мне сунули какой-то яд. Вонь мобилизовала сознание, и я окончательно очнулся.
Так… Лежу на полу роскошного холла огромного дома… На высоте примерно пяти метров — потолок, украшенный лепниной и росписью… Я никак не мог вспомнить: как тут оказался?
Лежать было холодно… Картинка плыла… С трудом разобрал изображение кактуса посреди потолочной пустыни… Память моментально сработала на образ: Валентин Куракин по кличке Кактус… К нему вместе с Троем Епифановым я отправился на «Ласточке», дабы побеседовать с сыном последнего…
С трудом приподнялся и осмотрелся по сторонам. Вокруг толпилось много людей. Надо мной склонился седовласый мужчина в белом халате и с пенсне на носу.
В принципе, не так страшен удар, как наступающий за ним отходняк!.. Я выпал в болезненное забытье, наполненное черными, разбухшими от влаги тучами, которые жирными навозными жуками вздымались к небу и закрывали своими телами солнечный диск…
Возвращение к реальности было чудовищно болезненным — до сумасшествия и слепоты. Первое, что я услышал, перед тем как разлепить склеившиеся глаза, — спокойный голос Евгения Постегайло:
— Кажется, приходит в себя.
— Пропустите врача! — зашумел незнакомый мужчина.
Осколки света резанули глаза, и боль лавиной захлестнула голову. Я собрался было отключиться, но под нос мне сунули какой-то яд. Вонь мобилизовала сознание, и я окончательно очнулся.
Так… Лежу на полу роскошного холла огромного дома… На высоте примерно пяти метров — потолок, украшенный лепниной и росписью… Я никак не мог вспомнить: как тут оказался?
Лежать было холодно… Картинка плыла… С трудом разобрал изображение кактуса посреди потолочной пустыни… Память моментально сработала на образ: Валентин Куракин по кличке Кактус… К нему вместе с Троем Епифановым я отправился на «Ласточке», дабы побеседовать с сыном последнего…
С трудом приподнялся и осмотрелся по сторонам. Вокруг толпилось много людей. Надо мной склонился седовласый мужчина в белом халате и с пенсне на носу.