Властитель   ::   Соколов Михаил

Если погибала трава – мы как-то бросили напалмовую гранату, – погибали все помощники. То есть повреждения хозяина для подобных мне пленников было физически и психически непереносимо ни при каких обстоятельствах; жертвы слепли, глохли, умирали.

Я же, даже взорванный изнутри, мог видеть катавшегося по траве толстяка, даже слышать его повизгивания, даже ухитрился, лягнув по колену, вновь сбить с ног киборга…

Шатаясь, я поднялся вместе с роботом, которого, в своем полубеспамятстве, достаточно сильно повредил. И скорее машины нашел в себе силы сопротивляться; отбросив коротким ударом в челюсть длинного бандита, я обрушил град ударов на своего основного противника, все время ощущая раздирающий меня изнутри пламень, который – я уже знал это – должен вот-вот меня сжечь, испепелить, уничтожить!.. Но концовка оттягивалась, и толстяк на то и был здесь главарем, что обладал более быстрым умом, который помог ему понять еще скорее меня, занятого разборкой; не так на меня действует трава, как должно… И он уже убегал к неприметной двери, а я, отбросив изломанного киборга, а вслед за ним, ударом в нос, длинного убийцу, бежал вслед за его семенящими ножками. И догнал бы, ежели бы тот сам не остановился…

Толстяк, не глядя на меня, бросил что-то маленькое, словно камешек, и следил за полетом снарядика, больше не обращая внимания па окружающее. И меня в том числе. Камешек упал па огороженный газон, и ослепительная вспышка третий раз за эти полдня лишили меня сознания.