Внедрение   ::   Уотсон Йен

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Женщина в хижине отправилась к праотцам, а с ней и ее загруженный мака-и мозг, приблизительно в полдень, несмотря на все старания Честера.

Уродец, однако, непостижимым образом остался жив. Его изувеченные органы продолжали работать. Обнаженный мозг сохранял сознание. Голова поворачивалась на звуки и отвечала криком.

Все шемахоя вернулись в деревню с рассветом, причем Кайяпи самолично вел больного Брухо, будто дитя. Никто не побеспокоился заглянуть в хижину. Для ребенка это стало тяжким испытанием – как и для караиба. Возможно, Кайяпи было вообще безразлично, жив или мертв ребенок, судя по словам, обращенным к соплеменникам.

Они возвратились к своим гамакам, надеясь, что сон избавит от нарастающей головной боли. Один Пьер, казалось, хотел выйти из наркотического транса, загнав себя до смерти: он расхаживал взад-вперед между деревней и хижиной, как одержимый. Его поведение напомнило Соулу контуженного подводника, который точно так же бродил перед их домом – Крис был тогда еще мальчишкой.

После смерти матери мака-и они не знали, что происходит с французом, наблюдая, приведут ли его подобные упражнения к более ясному расположению ума.

Честер, однако, находился в кислом настроении по причине бесплодности его попыток сохранить жизнь роженице, а Том Цвинглер и вовсе пребывал в преддверии инфаркта при одной мысли о крахе столь тщательно спланированной операции. И в дальнейшем такая ситуация ничего приятного не предвещала.