JК
Внеземная ересь :: Сомтоу С. П.
Страница: 35 из 48 — Ты нам признаешься!
— В чем мне признаться?
— В ереси! Ты еретик, потому что утверждаешь, будто свободен от грехов: состояние, которое имеет власть даровать одна лишь Святая Церковь, после исповеди и отпущения грехов. Сознайся!
— Я не еретик. Я прибыл из другого мира. Я заблудился. Отошлите меня домой.
— И каким образом мы можем отослать тебя домой? Ведь ты заявляешь, что твой дом на небесах!
— Я уже объяснил твоему сыну, каким образом могу попасть домой. Первый способ — связаться с материнским кораблем. Но прибор сейчас подо льдом. Следует подождать, пока лед растает, и…
При упоминании моего Гийома я впал в еще большее бешенство. Какими соблазнами он смущал душу моего сына? Какой яд вливал в его сердце?
Я велел палачу добавить еще гирь. Каждый стон, каждое шипение брат Пьер прилежно заносил в протокол. Руки допрашиваемого были неестественно вывернуты, мышцы рвались; глаза чудовища вылезли из орбит, а сам он, похоже, стонал. Но криков боли я не слышал и поэтому, ожесточившись, велел Жану Палачу добавлять новые гири, пока тяжесть не оказалась непосильной для любого смертного. И это доказывало, что за столь ненатуральной стойкостью стоит сам сатана. Подобное обстоятельство еще сильнее подогревало мою ярость.
— Признайся, что отвергал Святое причастие! Что ты еврей! Колдун! Что ты спознался с самим сатаной! Что ты катар! Что ты вальденс! [3] Признай хотя бы одну ересь, и я прекращу пытки!
Именно в этот момент, когда я был экзальтирован до предела, руки узника оторвались и со стуком рухнули на пол.
— В чем мне признаться?
— В ереси! Ты еретик, потому что утверждаешь, будто свободен от грехов: состояние, которое имеет власть даровать одна лишь Святая Церковь, после исповеди и отпущения грехов. Сознайся!
— Я не еретик. Я прибыл из другого мира. Я заблудился. Отошлите меня домой.
— И каким образом мы можем отослать тебя домой? Ведь ты заявляешь, что твой дом на небесах!
— Я уже объяснил твоему сыну, каким образом могу попасть домой. Первый способ — связаться с материнским кораблем. Но прибор сейчас подо льдом. Следует подождать, пока лед растает, и…
При упоминании моего Гийома я впал в еще большее бешенство. Какими соблазнами он смущал душу моего сына? Какой яд вливал в его сердце?
Я велел палачу добавить еще гирь. Каждый стон, каждое шипение брат Пьер прилежно заносил в протокол. Руки допрашиваемого были неестественно вывернуты, мышцы рвались; глаза чудовища вылезли из орбит, а сам он, похоже, стонал. Но криков боли я не слышал и поэтому, ожесточившись, велел Жану Палачу добавлять новые гири, пока тяжесть не оказалась непосильной для любого смертного. И это доказывало, что за столь ненатуральной стойкостью стоит сам сатана. Подобное обстоятельство еще сильнее подогревало мою ярость.
— Признайся, что отвергал Святое причастие! Что ты еврей! Колдун! Что ты спознался с самим сатаной! Что ты катар! Что ты вальденс! [3] Признай хотя бы одну ересь, и я прекращу пытки!
Именно в этот момент, когда я был экзальтирован до предела, руки узника оторвались и со стуком рухнули на пол.