JК
Нокаут :: Леонов Николай Иванович
Страница: 2 из 16Но через секунду дорога была уже свободна, и Фишбах двинулся дальше, – видимо, по линии была дана соответствующая команда, так как последующие посты машину не останавливали, а лишь освещали ее номер.
Черные бараки Маутхаузена встретили Фишбаха тишиной, изредка прерываемой повизгиванием овчарок; темноту прорезали лучи прожекторов сторожевых башен. В бараках ни огонька, темно и в помещениях охраны, лишь в небольшом домике слепо светится одно окно, у этого домика и остановил машину Фишбах.
Начальник особой команды Маутхаузена, пожилой геcтаповец, допрашивал Сажина. В прилипшей к костлявому телу арестантской одежде, Сажин лежал в центре кабинета, по полу растекались лужи воды, у стены темнели фигуры охранников. Когда Фишбах вошел, гестаповец завозился в кресле, делая вид, что встает навстречу, и устало сказал:
– Рад вас видеть, гауптштурмфюрер. Приятно, что начальство не забыло о нас.
Фишбах не ответил, лишь вскинул руку в партийном приветствии и, стараясь не замочить сапог, подошел и положил на стол пакет.
– Невозможно работать, – гестаповец кивнул на Сажина. – Один из руководителей подполья, а я не могу задать ему вопроса – падает без сознания, вот-вот подохнет.
Фишбах взглянул на Сажина, поморщился и сказал:
– Совершенно срочно, гауптштурмфюрер.
Гестаповец усмехнулся, вскрыл пакет, прочитал и спросил:
– Сколько вы даете нам времени?
Фишбах пожал плечами и отвернулся.
– Торопитесь убрать свидетелей. После войны, коллега…
– После поражения фашизма, – перебил гестаповца Сажин. Офицеры не заметили, как он сел.
Черные бараки Маутхаузена встретили Фишбаха тишиной, изредка прерываемой повизгиванием овчарок; темноту прорезали лучи прожекторов сторожевых башен. В бараках ни огонька, темно и в помещениях охраны, лишь в небольшом домике слепо светится одно окно, у этого домика и остановил машину Фишбах.
Начальник особой команды Маутхаузена, пожилой геcтаповец, допрашивал Сажина. В прилипшей к костлявому телу арестантской одежде, Сажин лежал в центре кабинета, по полу растекались лужи воды, у стены темнели фигуры охранников. Когда Фишбах вошел, гестаповец завозился в кресле, делая вид, что встает навстречу, и устало сказал:
– Рад вас видеть, гауптштурмфюрер. Приятно, что начальство не забыло о нас.
Фишбах не ответил, лишь вскинул руку в партийном приветствии и, стараясь не замочить сапог, подошел и положил на стол пакет.
– Невозможно работать, – гестаповец кивнул на Сажина. – Один из руководителей подполья, а я не могу задать ему вопроса – падает без сознания, вот-вот подохнет.
Фишбах взглянул на Сажина, поморщился и сказал:
– Совершенно срочно, гауптштурмфюрер.
Гестаповец усмехнулся, вскрыл пакет, прочитал и спросил:
– Сколько вы даете нам времени?
Фишбах пожал плечами и отвернулся.
– Торопитесь убрать свидетелей. После войны, коллега…
– После поражения фашизма, – перебил гестаповца Сажин. Офицеры не заметили, как он сел.