Войны и миры - отряд Омега   ::   Якимец Кирилл

От двух следующих ножей он просто уклонился и, скользнув на спину, обеими ногами снова лягнул девушку в низ живота. На этот раз он не стал ждать, пока она оправится от удара - оседлал ее, заломил руки за спину. Чем бы их связать? Нечем. От досады Василий выругался по-русски. - Вы говорите по-русски, или только ругаетесь? - вдруг спросила девушка, тоже по-русски. - Говорю, - ответил Василий, не ослабляя хватки, - моя мать воспитывалась в монастыре святой Параскевы. - Моя тоже, - ответила девушка и обмякла, расслабилась. Василий на всякий случай продолжал ее держать. - Вы, наверное, благородных кровей, - предположил он. - А вы? - Благородных, но не по матери. Из-за шлюпки выскочил запыхавшийся Пурдзан. - Помочь, Гирей-ага? - Это женщина. - А... - Пурдзан спокойно присел рядом. Василий решил рискнуть и отпустил девушку. Она села по-турецки и стала как ни в чем ни бывало поправлять прическу. Отряхнулась. - Вы один? - Мы вдвоем. - А ваши? - Наши были в танках. - Я про других. - Неверные, - ответил за Василия Пурдзан. - Они для всех неверные, - добавил Василий, - вы видели, что они сделали с монахами? Девушка не ответила, только посмотрела на Василия как-то странно, хмуро. Оглянулась вокруг. Снова посмотрела на Василия. - Хорошо, что я вырубилась. Эти, с ранцами, меня сбили с толку, я и врезалась. Они решили, что я мертвая. Остальные убиты? - Нет. Остальные пропали. Только монахи почему-то убиты. Девушка снова бросила тяжелый взгляд на Василия. Некоторое время все трое сидели молча. Небо стало быстро темнеть. Пурдзан поднялся, кряхтя: - Покопаюсь в этой шлюпке. Лететь надо, Гирей-ага. Нехорошо здесь.