Войны и миры - отряд Омега   ::   Якимец Кирилл

Голый по пояс, абсолютно лысый, в длинной черной шелковой юбке он походил не столько на "народного целителя", сколько на дэва-людоеда из восточнотурецкой сказки. Это впечатление подкреплялось громадными мускулами, побольше, чем у Пурдзана, и радостно-плотоядной улыбкой. Жертва, пятидесятилетняя дама, лежала на твердой широкой кушетке лицом вниз. Карловацкий заламывал ей руки за спину и приговаривал: - Потерпи, Машка, сейчас, сейчас... Так, теперь сама гнись! Дама выгнулась колесом и застонала. - Еще добавь! Еще! - орал на нее Карловацкий. Потом сказал спокойно: - Ну, все. Готово. Как радикулит? - Прошел, - жалобно ответила дама. По ее морщинистым щекам пробежали сверху вниз две черные дорожки - слезы, смешанные с тушью. Врет, наверное, тетка, решил Василий. Просто повторять боится. Карловацкий накинул на даму халат. Оглянулся. Расплылся в своей плотоядной улыбке, показав ровный блестящий ряд искуственных металлических зубов. - А, Боря, привет! Толпа - это с тобой? - Со мной, - Борис развел руками, - ты извини, Миш, что поздно... - Уже рано. Полпятого, я встал как раз, а тут Марию прихватило. Машка, давай на кухню, чайник там... "Машка", охнув, поднялась с кушетки. Кивнула гостям, застегивая халат, и заспешила на кухню. - Проходите, залазьте туда. Карловацкий отошел в сторону, пропуская гостей, и тут Василий понял, что он - хромой, причем хромой, скорее всего, от рождения. Из-под юбки выглядывали высохшие скрюченные подошвы босых ног. Все расселись, кто на полу, кто на кушетке.