JК
Вокруг света с киллерами за спиной :: Синякин Сергей
Страница: 121 из 231Русскому языку Мголо Нголо обучил все племя, особенно виртуозно пигмеи пользовались ненормативной лексикой славян, лексика эта не раз помогала пигмеям в трудных жизненных ситуациях.
Поэтому если не все, то большая часть песен обитателям леса была доступна. Шлягер пигмеям понравился потому, что ворона у них почиталась за священную птицу, а частушки не могли не понравиться своим задором и острым политическим содержанием.
Ой, подружки, хохочу, Селезнева я хочу. Завалилась бы в кровать и давай голосовать!
Пигмеи не знали, кто такой Селезнев, но сама перспектива завалиться с кем-то в кровать приводила их в радостное возбуждение.
И наоборот, рев негодования вызвала следующая частушка, начатая Русским и подхваченная их предводителем:
На печи — дедок голодный, бабке к деду хода нет:
у него на печке модный нынче суверенитет!
Тут пигмеям было недоступно понятие печки, ведь, кроме костра, они иных искусственных источников тепла не знали, но то, что бабке по каким-то причинам не было ходу к деду, воспринималось ими как настоящая человеческая трагедия.
А частушка со словами
Есть у рыбы чешуя,
то-ихтиология.
Нету в доме ни…
И хоть плачу налоги я.
—снова вызвала рев восторга, потому что, несмотря на большое количество непонятных слов, звонкое исполнение на два голоса известной пигмеям ненормативной лексики делало частушку задорной и общедоступной.
Под частушки и «жеванка» расходовалась как никогда.
А в это время среди непроходимых зарослей и переплетения лиан африканского леса зло и страстно шептались два человека.
Поэтому если не все, то большая часть песен обитателям леса была доступна. Шлягер пигмеям понравился потому, что ворона у них почиталась за священную птицу, а частушки не могли не понравиться своим задором и острым политическим содержанием.
Ой, подружки, хохочу, Селезнева я хочу. Завалилась бы в кровать и давай голосовать!
Пигмеи не знали, кто такой Селезнев, но сама перспектива завалиться с кем-то в кровать приводила их в радостное возбуждение.
И наоборот, рев негодования вызвала следующая частушка, начатая Русским и подхваченная их предводителем:
На печи — дедок голодный, бабке к деду хода нет:
у него на печке модный нынче суверенитет!
Тут пигмеям было недоступно понятие печки, ведь, кроме костра, они иных искусственных источников тепла не знали, но то, что бабке по каким-то причинам не было ходу к деду, воспринималось ими как настоящая человеческая трагедия.
А частушка со словами
Есть у рыбы чешуя,
то-ихтиология.
Нету в доме ни…
И хоть плачу налоги я.
—снова вызвала рев восторга, потому что, несмотря на большое количество непонятных слов, звонкое исполнение на два голоса известной пигмеям ненормативной лексики делало частушку задорной и общедоступной.
Под частушки и «жеванка» расходовалась как никогда.
А в это время среди непроходимых зарослей и переплетения лиан африканского леса зло и страстно шептались два человека.