Вокзал потерянных снов   ::   Мьевилль Чайна

Если поверить Каръучай на слово, то сомневаться в правильности приговора нельзя. Не может Айзек решить, уважает он правосудие гаруд или нет. Слишком мало знает, чтобы делать выводы. Обстоятельства преступления ему неизвестны. Поэтому будет вполне естественно, разумно и правильно, если он останется при своих.

Он — ученый, а ученый ничего не должен с легкостью принимать на веру. И он дружит с Ягареком. Вот что главное.

Неужели он лишит друга возможности летать только потому, что это запрещено чужим законом?

Он вспомнил, как Ягарек пробрался в Оранжерею.

Как сражался с милицией.

Он вспомнил, как захлестнулся кнут Ягарека на шее мотылька, и тот, придушенный, выпустил Лин из своих лап.

Но когда подумал о Каръучай, о том, что Ягарек с ней сделал, в мозгу опять зажглось слово «изнасилование». И снова пришли мысли о Лин, обо всем, что с ней, возможно, сделали, и снова в Айзеке заклокотал гнев.

Он пытался освободиться от этих дум.

Он пытался размышлять о чем-нибудь другом. Но не получалось.

Айзек беспомощно обмяк, с уст сорвался стон изнеможения. Что бы ни натворил Ягарек, отвернуться от него — все равно что выдать цимекскому правосудию. И даже если бы Айзек ясно понимал, в чем заключается преступление друга, и сам осуждал его, разве смог бы заглушить в себе голос совести?

Что, если не спешить с помощью? Это ничего не изменит.