Волчья верность   ::   Игнатова Наталья Владимировна

Оправдывать одну бессмысленную трату другой – логика подобных поступков не укладывалась у Тирав голове.

В «Антиграве» на него насели со всех сторон, лезли пальцами в душу, пили рашадское и объясняли, какой он дурак и как с этим бороться. Когда слегка захмелели, шуточки кончились, и начались серьезные разговоры. Что, вообще-то, было не принято. Потому что обсуждать женщин, своих или чужих, – моветон. Этого даже пехотинцы себе не позволяют. «Стальные» – точно не позволяют.

– Но тут случай особый, – разъяснил Фой, примчавшийся из-за особости случая из своего Лонгви, – во-первых, женщина у тебя – это противоестественно, а во-вторых, какая же она женщина, Суслик, она рыба мороженая.

Любимое занятие у людей, выдать два взаимоисключающих утверждения подряд и не замечать противоречия.

– Он трехнулся, – печально подытожил Шаграт, – переживал много, вот и спятил.

– Чего переживал-то? – прогудел Мал, разливая рашадское. Покосился на бокал Тира, с вызывающе безалкогольным апельсиновым соком…

– Но-но, – сказал Тир и показал для убедительности кулак.

Мал выдал пренебрежительное «хы», но пронес бутылку мимо, плеснув зелья Падре, Фою и Гуго.

Тир глянул на свой кулак. Глянул на Малову ладонь, в которой утонула литровая бутылка. Пожал плечами и забрал бокал со стола.

– Чего ты переживал-то, говорю? – повторил Мал и обвел всех взглядом. – Ну выпьем за баб, что ли? Раз уж и Суслик сподобился.

– Переживал он от фатальной непрухи, – счел нужным объяснить Шаграт. Выдохнул. Выпил.