О, счастливица!   ::   Хайасен Карл

Кроум почувствовал, как накопившаяся за всю жизнь эмоциональная отчужденность растворяется в потоке пузырьков и пробуждении неконтролируемой ярости. Чисто смертоносный порыв, и за долю секунды он внес ясность во все кровопролитные действа, о которых Кроум писал для газет. Он понимал, что должен быть в ужасе, но ощущал лишь первобытное бешенство. Когда дикий бросок локтя ударил его в горло, Кроум понял, что впервые (в тридцать пять лет) участвует в битве не на жизнь, а на смерть.

Он бы предпочел, чтобы все было тщательнее поставлено с точки зрения хореографии, как перебранка на стадионе «Гигантов», но понимал, что такое случается редко. Кроум по долгу службы посетил немало мест преступления и знал, что насилие нечасто бывает достойно кино. Обычно оно неуклюже, неосторожно, хаотично – грязное месиво.

Прямо как сейчас, подумал он. Если хотя бы на полсекунды не смогу поднять голову, наверняка захлебнусь и утону.

Утону на каких-то несчастных четырех футах глубины.

Они подняли со дна столько ила, что Кроум не видел ничего, кроме зеленоватой дымки взвеси. Он ослабил хватку на шее Геззера, но они так и оставались сцеплены, он и мошенник, – уже не боролись друг с другом, а сражались за воздух.