Возьми меня в Калькутте   ::   Прашкевич Геннадий

Немец вилкой подцепил горошину, она снова упала.

И так несколько раз.

Настроение Виктора Петровича сильно улучшилось. Он выпил еще один стаканчик шнапса и окончательно утвердился в той мысли, что били мы вас и бить будем.

А немец меж тем сделал огромный глоток пива из такой же огромной кружки, настороженно покосился на Астафьева, взял в левую руку нож, прижал ножом к вилке злосчастную горошину и сьел ее.

Дойдя до этого места Виктор Петрович чуть не заплакал. Он горестно уронил голову на руки, в огромных его глазах стояла неугасшая обида.

И тогда я понял, заключил он, что когда-нибудь они нас победят.

Осознав, что несколько дней я, писатель, нуждающийся в постоянном дружеском партийном внимании, провел где-то без всякого надзора, а, возможно, даже со шведками, интересующимися искусством Средиземноморья, поэт К. и прозаик П. приняли меры. В Варну мы ехали в одном купе, даже курить в тамбур выходили вместе. Утомленный надзором, в Варне я сразу заперся в своем номере, решив отоспаться от всего пережитого в Шумене и выйти на волю лишь утром.

Дом творчества писателей в Варне находится неподалеку от моря. Номер оказался прохладный и тихий. Солнце не могло прорваться сквозь густую виноградную лозу, сквозь листья, укрывшие со всех сторон здание, но соленое дыхание моря проникало в комнату сквозь широко раскрытые окна.

Я понял, наступила минута, о которой в своей книжке Миша Веллер почему-то ничего не писал.