JК
Враг :: Мэй Джулиан
Страница: 13 из 782Правда, в их репликах звучала какая-то холодность, необъяснимая отстраненность. Когда же кто-то упомянул о сбежавших с острова детях, все дружно, взахлеб, принялись осуждать предателей.
Человек в саду, услышав их слова, неожиданно пропел:
— Что толку в скитаньях бесполезных. — Голос его звучал сильно, чисто. Потом он подпустил лихую руладу: — Ди-да-да д'хум-дум-дум да-ха…
Человек — его звали Алекс Манион — ментальным усилием подхватил погибшую птичку, лежавшую на золотистом песке аллеи, и бросил ее в тележку, словно собачка двигавшуюся за ним по пятам.
— О да, я совершенно уверен, они заблудились, — донесся до него убедительно рассуждающий баритон. — Мне до сих пор стыдно за них.
Напевая себе под нос, с той же идиотской улыбкой, Алекс вразвалку зашагал по дорожке.
Солнце перевалило за полдень. Сад вокруг обсерватории, где Марк Ремилард усердно изучал звезды, казалось, изнывал от зноя. Склоны лесистых холмов, водная гладь озера Серены как бы плыли в раскаленном воздухе. Однако здесь, под сенью гигантских плиоценовых деревьев, было на удивление прохладно. Странный мир открывался окрест — огромные цветы величиной с тарелку, насаженные на стебли метровой длины и толщиной с руку; величавые секвойи, между которыми стайками разбегались вековые дубы и грабы; избыток ароматов, затопивших это райское место. А бабочки! На посыпанной песком дорожке их, погибших, несказанной красоты, с крыльями в полметра, лежало великое множество.
Человек в саду, услышав их слова, неожиданно пропел:
— Что толку в скитаньях бесполезных. — Голос его звучал сильно, чисто. Потом он подпустил лихую руладу: — Ди-да-да д'хум-дум-дум да-ха…
Человек — его звали Алекс Манион — ментальным усилием подхватил погибшую птичку, лежавшую на золотистом песке аллеи, и бросил ее в тележку, словно собачка двигавшуюся за ним по пятам.
— О да, я совершенно уверен, они заблудились, — донесся до него убедительно рассуждающий баритон. — Мне до сих пор стыдно за них.
Напевая себе под нос, с той же идиотской улыбкой, Алекс вразвалку зашагал по дорожке.
Солнце перевалило за полдень. Сад вокруг обсерватории, где Марк Ремилард усердно изучал звезды, казалось, изнывал от зноя. Склоны лесистых холмов, водная гладь озера Серены как бы плыли в раскаленном воздухе. Однако здесь, под сенью гигантских плиоценовых деревьев, было на удивление прохладно. Странный мир открывался окрест — огромные цветы величиной с тарелку, насаженные на стебли метровой длины и толщиной с руку; величавые секвойи, между которыми стайками разбегались вековые дубы и грабы; избыток ароматов, затопивших это райское место. А бабочки! На посыпанной песком дорожке их, погибших, несказанной красоты, с крыльями в полметра, лежало великое множество.