JК
Время Смилодона :: Разумовский Феликс
Страница: 336 из 340Что-то зашипело, утробно лязгнуло, ударило, словно в сковороду, и на горбе летательного аппарата открылся люк — изнего, словно тесто из квашни, стала подыматься фигура, внушительная, мощная, раздавшаяся вширь, в такой же, чтобы, видимо, не выделяться из коллектива, хламиде с капюшоном. Фигура эта отбрасывала длинную, похожую на вытянутую кляксу тень. Она все росла, росла и росла — подъем осуществлялся медленно и печально…
— Миямото-сан, пора, — шепотом потревожил Мбвенга медитирующего самурая, а тот, хоть и сидел спиной к поляне, да еще с закрытыми глазами, ответил сразу, невозмутимым голосом:
— Я готов, уважаемый. — Резко развернулся, сбросил с плеч накидку, тронул рукоять великолепного, украшенного драгоценностями одати. [392] — так, девяносто восемь голов, легко вооруженных, стоят произвольно.
Верно говорят, что развившему гоку [393] и глаза не нужны.
«Миямото-сан? Да неужели?» — изумился Буров, сопоставил детали и понял, что действительно лицезреет Мусаси. Легендарного манке, [394] патриарха меча, невозмутимого философа и талантливого писателя. Не на этих ли дзори [395] пыль дорог средневековой Японии, не ради этого ли одати пришлось однажды смешивать мух и котлеты? [396] Ай да доктор Мбвенга, ай да сукий сын! Ну теперь дело будет!
А на поляне тем временем дело тоже шло, по нарастающей. Вернее, по выпирающей. Черную фигуру наконец выперло из чрева блюдца, и, вытянувшись во весь рост, она решительно рассталась с капюшоном.
— Миямото-сан, пора, — шепотом потревожил Мбвенга медитирующего самурая, а тот, хоть и сидел спиной к поляне, да еще с закрытыми глазами, ответил сразу, невозмутимым голосом:
— Я готов, уважаемый. — Резко развернулся, сбросил с плеч накидку, тронул рукоять великолепного, украшенного драгоценностями одати. [392] — так, девяносто восемь голов, легко вооруженных, стоят произвольно.
Верно говорят, что развившему гоку [393] и глаза не нужны.
«Миямото-сан? Да неужели?» — изумился Буров, сопоставил детали и понял, что действительно лицезреет Мусаси. Легендарного манке, [394] патриарха меча, невозмутимого философа и талантливого писателя. Не на этих ли дзори [395] пыль дорог средневековой Японии, не ради этого ли одати пришлось однажды смешивать мух и котлеты? [396] Ай да доктор Мбвенга, ай да сукий сын! Ну теперь дело будет!
А на поляне тем временем дело тоже шло, по нарастающей. Вернее, по выпирающей. Черную фигуру наконец выперло из чрева блюдца, и, вытянувшись во весь рост, она решительно рассталась с капюшоном.