Время перехода   ::   Фостер Алан Дин

Обрушившиеся на Джон-Тома звуки были предельно чужды его слуху – атональные, но не хаотичные, диссонирующие, но не вульгарные, и очень-очень сложные.

– Этот композитор мне не знаком.

– Неудивительно, юноша. Я толком не знаю даже, из какого это измерения. Гничии не ведают границ.

– Вы слышали, какого рода музыку я играю. Бетховен и Малер – это замечательно, но нет ли у вас чего полегче, для таких дремучих, как я?

– Полегче? Вы имеете в виду – наподобие вашей собственной музыки?

Джон-Том кивнул. Кулб спустился с лестницы, открыл один из нижних ящиков и вынул бутылочку темно-пурпурного стекла.

Содержавшаяся в ней музыка хоть и была новой, но все-таки знакомой.

Спутать с другой ее было невозможно – лишь один человек на свете мог извлекать из электрогитары подобные звуки, полные неуемной и одновременно упорядоченной мощи.

– Давайте отгадаю, – шепнул Джон-Том. – Джими Хендрикс?

– Да. – Кулб уставился на этикетку. – Из двойного альбома «Дух и нюх». Еще не наскучило?

– По-моему, новая музыка не может наскучить, сэр. Мне понравилась даже плетенка этого Пристинкивинки.

Он молча смотрел на шкаф – там, должно быть, тысячи песен, симфоний и прочих посмертных никем не слыханных произведений давно почивших композиторов.

– Давай перейдем на «ты». У нас есть что послушать.