Время тьмы (Дарват 1)   ::   Хэмбли Барбара

Алвир протестовал ханжески, как проповедник:

- Божья Церковь - это больше, чем куча заплесневелых бумаг, моя госпожа. Она лежит в сердцах людей.

- И в сердцах верующих она всегда останется, - сухо согласилась она, - но память не лежит в сердцах, как и закон. Мужчины и женщины боролись и умирали за права Церкви, и единственное свидетельство этих прав, единственный плод потраченных жизней - в этих повозках. Я не оставлю это погибать в снегу за одно слово гончей собаки ребенка короля.

Ингольд отбросил в сторону полог шатра. За ним Джил увидела, как лицо Алвира менялось и застывало, превращаясь в серебряную маску, прочерченную страшной тенью, со ртом, сделанным из железа. Канцлер пошатнулся, задев головой дно единственной лампы, он возвышался над хрупкой красной фигурой аббатисы со сжатым кулаком; секунду казалось, что он может ударить ее так, что она умрет, где сидела. Но Джованнин только смотрела на него плоскими черными глазами, бесстрастная, как акула, и с триумфом ожидала удара.

- Мой господин Алвир! - хриплый и уверенный голос вклинился между ними, как свисток рефери, разбив напряжение с почти слышимым щелчком. Они оба повернулись, и Ингольд с почтением склонил голову. - Моя госпожа аббатиса, - закончил он приветствие.

Напряженное тело Джованнин медленно осело в кресле. Алвир опустил кулак, более чем заметно разжав его при этих словах.

- Итак, ты решил вернуться, - сказал канцлер.

- Зачем вы разбили лагерь? - спросил Ингольд без предисловий.

- Мой дорогой Ингольд, - успокоил канцлер, - ты же видишь, начало темнеть...