Вселенский расконвой   ::   Разумовский Феликс

А ты будешь сердцем народа твоего, но не будет твоего народа в сердце твоем, – крепко поручкался он с рыдающим Беркисидеком. – Да пребудет мудрость с тобой, будь осмотрителен. Ну все, Посвященные, идите. Увидимся, бог даст, в новом воплощении, – хотел было улыбнуться Тот, но не смог – в мозг будто медленно вонзили раскаленную теллуриевую иглу. Сразу же расхотелось говорить, чувствовать, двигаться, дышать – расхотелось жить.

– Ну, сука, бля, – выматерился Тот, вздохнул, закусил до боли губу. – Давай, сука, банкуй. Недолго тебе осталось. И вообще, пошла бы ты на хрен.

Поставив суку-боль на место, он справился с желудком, трудно, с надрывным стоном сплюнул желчь и решил более не тянуть. Все, на фиг, хватит, перед смертью не надышишься. Так что переоделся Тот во все чистое, сказал всем «последнее прости», лег, сконцентрировался и остановил сердце. И сразу же увидел Ана, выгуливающего муркота, – достойнейшего ануннака, одетого во все белое. Тут же, под сенью сикомор, стояли Энки, Нинти и Энлиль, весело смеялись, разговаривали и, держа друг друга за плечи, образовывали – нет, не треугольник – маленький, но очень крепкий круг. Сказочно благоухали акации, пробовали многоголосие птицы, радостно кивала со скамеечки улыбающаяся Анту. Благостное рычание муркота, казалось, разносилось на всю Вселенную…



Эпилог

– Так, значит, оклемался? Молодец кобелек, – порадовался за Кобельборза Небаба. – А что говорит?

– Приказывает приступать к эвакуации. Себя любимого, – хмыкнув, убрал мобильник Бродов. – А еще к зачистке.