JК
Вселенский расконвой :: Разумовский Феликс
Страница: 68 из 372Хотя некоторые из них, особенно самочки, очень и очень ничего, если, конечно, рассматривать их в горизонтально-коленно-локтевом ракурсе…
– Да ты всю жизнь, братец, только и делаешь, что думаешь о себе, – внезапно разозлилась Нинти. – И яйца у тебя всегда на втором месте. Мы с дядей Тотом старались, старались, делали, делали лулу, а ты вот так, сразу, одним махом – утопить их, наплевать и забыть. Хрен тебе, братец, лососячий куда не надо. А между нами теперь дохлый бобик, круг от унитаза и мертвого осла уши. Все, дружба врозь, пошел в жопу, – сдерживаясь, в четверть силы выругалась Нинти, вытерла слезу и сразу вспомнила своего пилота-аса, так напоминающего ей о Кумарби. Наполовину лулу, между прочим. Это что же, и его в воду? Нет уж, на хрен, братец, поди-ка ты отсоси…
– Увы, сестра, увы, брат твой жестокий и бессердечный ануннак, – с тихой и контролируемой радостью вклинился в беседу Энки. – Ведь сколько сил, труда, спермы, наконец, потребовалось для создания лулу. И это что же, в песок? То есть, я хотел сказать, в воду? Чушь, бред, волюнтаризм, провокация, непонимание момента. Счастье твое, брат, что отец наш тебя сейчас не слышит. Уж он бы указал тебе на недочеты, уж он бы вразумил. А сейчас твой путь ведет в пропасть, в бездну, конкретно никуда…
– Свинья ты поганая, бабирусса, – образно резюмировал Шамаш, – падло, блин, батистовое, гандон трижды штопанный, козлина, нехороший ануннак. Пока все путево и на мазях, так ты с амелу конкретно вась-вась – и с пряниками, и с давалками, и с трещинами, и с лакшовками. А как замаячила рига, конкретная хана – то все, свободны, пошли дружно на хрен.
– Да ты всю жизнь, братец, только и делаешь, что думаешь о себе, – внезапно разозлилась Нинти. – И яйца у тебя всегда на втором месте. Мы с дядей Тотом старались, старались, делали, делали лулу, а ты вот так, сразу, одним махом – утопить их, наплевать и забыть. Хрен тебе, братец, лососячий куда не надо. А между нами теперь дохлый бобик, круг от унитаза и мертвого осла уши. Все, дружба врозь, пошел в жопу, – сдерживаясь, в четверть силы выругалась Нинти, вытерла слезу и сразу вспомнила своего пилота-аса, так напоминающего ей о Кумарби. Наполовину лулу, между прочим. Это что же, и его в воду? Нет уж, на хрен, братец, поди-ка ты отсоси…
– Увы, сестра, увы, брат твой жестокий и бессердечный ануннак, – с тихой и контролируемой радостью вклинился в беседу Энки. – Ведь сколько сил, труда, спермы, наконец, потребовалось для создания лулу. И это что же, в песок? То есть, я хотел сказать, в воду? Чушь, бред, волюнтаризм, провокация, непонимание момента. Счастье твое, брат, что отец наш тебя сейчас не слышит. Уж он бы указал тебе на недочеты, уж он бы вразумил. А сейчас твой путь ведет в пропасть, в бездну, конкретно никуда…
– Свинья ты поганая, бабирусса, – образно резюмировал Шамаш, – падло, блин, батистовое, гандон трижды штопанный, козлина, нехороший ануннак. Пока все путево и на мазях, так ты с амелу конкретно вась-вась – и с пряниками, и с давалками, и с трещинами, и с лакшовками. А как замаячила рига, конкретная хана – то все, свободны, пошли дружно на хрен.