JК
Банк :: Данилов Всеволод
Страница: 249 из 349 — Плечи Жуковича задрожали, и из-под пальцев, которыми пытался прикрыть он побитое лицо, потекли грязные слезы.
— Стало быть, и впрямь не шутил? — То, что Жукович не захотел ответить на прямой вопрос, окончательно сняло все сомнения, и жалости к этому страдающему от унижения человеку Забелин больше не испытывал. — Говорить станешь?
— А пусть тебе Малюта твой рассказывает. Обложились. У каждой падлы по своему Скуратову. Во вам теперь чего выгорит! — Жукович сформировал увесистый кукиш, и Забелин, за минуту до того сам пораженный происходящим, не контролируя больше себя, взметнул сжатую в кулак руку.
— Не-ет! — закричали сзади. Вошедшая тихонько Юля с ужасом смотрела на охваченного яростью Алексея. — Он же живой!
— Пока живой. — Насмешка на лице Подлесного плохо, впрочем, скрывала овладевшее им смущение. — Предатель это нашего общего дела, Юлечка.
При звуках Юлиного голоса Забелин опомнился, не в силах еще полностью остановиться, схватил Жуковича за ворот, выдернул из кресла, намереваясь дотащить до двери, но не удержал тяжелое тело, и тот рухнул на пол.
— Пошел вон. Ты мне больше неинтересен, — процедил Забелин.
— Премного вами благодарен, барин. — Жукович, скосившись на Юлю, поднялся, скривил избитое лицо в усмешке и медленно, на подминающихся ногах, двинулся к двери, с опаской поглядывая в сторону приблизившегося Подлесного, добрался до спасительно выхода. В потухших глазах вспыхнула показная удаль.
— Стало быть, и впрямь не шутил? — То, что Жукович не захотел ответить на прямой вопрос, окончательно сняло все сомнения, и жалости к этому страдающему от унижения человеку Забелин больше не испытывал. — Говорить станешь?
— А пусть тебе Малюта твой рассказывает. Обложились. У каждой падлы по своему Скуратову. Во вам теперь чего выгорит! — Жукович сформировал увесистый кукиш, и Забелин, за минуту до того сам пораженный происходящим, не контролируя больше себя, взметнул сжатую в кулак руку.
— Не-ет! — закричали сзади. Вошедшая тихонько Юля с ужасом смотрела на охваченного яростью Алексея. — Он же живой!
— Пока живой. — Насмешка на лице Подлесного плохо, впрочем, скрывала овладевшее им смущение. — Предатель это нашего общего дела, Юлечка.
При звуках Юлиного голоса Забелин опомнился, не в силах еще полностью остановиться, схватил Жуковича за ворот, выдернул из кресла, намереваясь дотащить до двери, но не удержал тяжелое тело, и тот рухнул на пол.
— Пошел вон. Ты мне больше неинтересен, — процедил Забелин.
— Премного вами благодарен, барин. — Жукович, скосившись на Юлю, поднялся, скривил избитое лицо в усмешке и медленно, на подминающихся ногах, двинулся к двери, с опаской поглядывая в сторону приблизившегося Подлесного, добрался до спасительно выхода. В потухших глазах вспыхнула показная удаль.