Банк   ::   Данилов Всеволод

И не то что в эту минуту. А вовсе нет. Приоткрыты были коридорные шкафы, опустел уставленный нехитрой Юлиной косметикой столик в гостиной.

Как и опасался, на столе, придавленная вазой, лежала записка. Сел, посидел, не читая. Наконец открыл: «Алешенька, ты прости меня. Как же ты со мной устал! Я не из-за сегодняшнего, хотя… ради бога, что ведет нас, — будь добрее. Всегда — добрее! Ведь сколько зла кругом. Вижу, уже сердишься. Ты так много для меня сделал. Даже не представляешь, как много. С тобой я была женщиной, и я узнала счастье любить. Недолгое счастье. Потому что сегодня поняла то, о чем предполагала, — болезнь моя есть отметка Божья, предначертавшая судьбу. И бороться с этим, делая несчастными тех, кого люблю, я не имею права. Я прощаюсь с тобой, и целую все, все. И знай, ты живешь во мне, и всякий день, что живу, буду молиться за тебя. Прощай, родной! Юла».

Забелин еще раз перечитал записку и потянулся к телефону.

— Доктор Сидоренко слушает, — даже в домашних тапочках Сидоренко ощущал себя врачом.

— У тебя Юля сегодня была?

— А, это ты, банкир. Поздравь, мне больницу дают. Не наркологию, правда, но тоже кое-что. Я так подумал — не удается вспрыгнуть, так я по лесенке взойду. А потом уже со всеми этими мормудонами в царь-горы сыграю. Ох сыграю!

— Я спрашиваю: ты чего Юле сегодня нагородил?

— Да ты за кого меня держишь? У нее сегодня приступ прямо в больнице случился. Пришлось побеседовать, разъяснить.