JК
Вторжение из ада :: Петухов Юрий
Страница: 22 из 326 – За эти две недели мы выпотрошили половину земного шара! Они доперли, что на них есть управа, понял?! Парижский клан обезглавлен и растоптан! Крузя давил английскую гадину, они даже не поняли, что происходит, они расползлись как черви… Это ты, Дил отсиживался! Это ты все чистюлю из себя корчишь! Мы этих гнид растопчем и вобьем в навоз! Я почти сорок лет не был на старушке Земле, но я не ожидал увидать тут столько дерьма! Мы выведем нечисть!
Бронкс приблизил свое черное, блестящее, будто нагуталиненное лицо к лицу Кешиному и тихо спросил:
– Ну и чего ты этим добьешься?
– Чего надо!
– Остановишь Вторжение?
Кеша промолчал. Зыбкая былинка не остановит бронехода.
– Это называется, Кешенька, – продолжил негр, – бей своих, чужие бояться будут.
– Не ври! Какие они свои… мразь!
– Это точно. Но они еще большая мразь для тех, на кого работают. Ты что думал, ребятки из Системы будут жалеть дерьмоедов, что ты спровадил в ад? Они тебе спасибо скажут.
– А… – Кеша запнулся, – а тот свет, преисподняя?
– Ты сам-то веришь в нее? – Бронкс улыбнулся. – Не веришь, Кеша. Это у Ивана от переутомления. Система есть, и негуманоиды есть, и армады боевых звездолетов есть, и резиденты их на Земле есть, а вот того света с Пристанищем да прочей муры никогда не бьшо, нет и не будет! Верно я говорю, ну ты, образина?
Оборотень Хар, которому предназначался последний вопрос, угрожающе зарычал. Иннокентий Булыгин засопел, отвернулся.
С Дилом Бронксом трудновато было спорить – поди проверь, чего там есть, а чего нету, никто преисподней своими глазами не видал, кроме Ивана, который, может, и впрямь переутомился в бесконечных мытарствах. Но Кеша не слушал негра, он для себя все давно решил: есть там что-то или нет, он пойдет до конца, ему терять нечего, все одно через «барьерчики» сигать придется, так уж лучше непопусту, не зазря, лучше так, чтоб должок свой выплатить… России и безвинному люду. И пускай Бронкс не болтает, ему есть чего терять, а Кеше нечего, сытый голодного не разумеет.
Бронкс приблизил свое черное, блестящее, будто нагуталиненное лицо к лицу Кешиному и тихо спросил:
– Ну и чего ты этим добьешься?
– Чего надо!
– Остановишь Вторжение?
Кеша промолчал. Зыбкая былинка не остановит бронехода.
– Это называется, Кешенька, – продолжил негр, – бей своих, чужие бояться будут.
– Не ври! Какие они свои… мразь!
– Это точно. Но они еще большая мразь для тех, на кого работают. Ты что думал, ребятки из Системы будут жалеть дерьмоедов, что ты спровадил в ад? Они тебе спасибо скажут.
– А… – Кеша запнулся, – а тот свет, преисподняя?
– Ты сам-то веришь в нее? – Бронкс улыбнулся. – Не веришь, Кеша. Это у Ивана от переутомления. Система есть, и негуманоиды есть, и армады боевых звездолетов есть, и резиденты их на Земле есть, а вот того света с Пристанищем да прочей муры никогда не бьшо, нет и не будет! Верно я говорю, ну ты, образина?
Оборотень Хар, которому предназначался последний вопрос, угрожающе зарычал. Иннокентий Булыгин засопел, отвернулся.
С Дилом Бронксом трудновато было спорить – поди проверь, чего там есть, а чего нету, никто преисподней своими глазами не видал, кроме Ивана, который, может, и впрямь переутомился в бесконечных мытарствах. Но Кеша не слушал негра, он для себя все давно решил: есть там что-то или нет, он пойдет до конца, ему терять нечего, все одно через «барьерчики» сигать придется, так уж лучше непопусту, не зазря, лучше так, чтоб должок свой выплатить… России и безвинному люду. И пускай Бронкс не болтает, ему есть чего терять, а Кеше нечего, сытый голодного не разумеет.