Один год   ::   Герман Юрий Павлович

Он вновь застегнул шинель, взял фуражку с барьера и ласково усмехнулся: «Пинкертоны вы, пинкертоны!» Ему почему-то вспомнился Васька Окошкин, как он первый раз пришел в Управление – заниматься в сыщики. Но он про это не сказал ни слова, а только посоветовал:

– Разъедетесь к себе – во всех затруднительных случаях пишите. Я с удовольствием буду отвечать, а найду возможным и целесообразным – приеду. Главное же – не думайте, что обратиться ко мне за помощью значит признать себя побежденным…

Вернувшись в Управление, Лапшин застал у двери своего кабинета Толю Грибкова, который, видимо, только что туда стучался.

– Ну, чего, Анатолий? – спросил Лапшин. – Чего подписать?

У Грибкова было одновременно официальное и немного испуганное выражение лица.

– Я… тут… написал…

– По личному вопросу? – сбрасывая шинель, осведомился Лапшин.

– По личному.

– Доложи на словах.

Толя доложил, собравшись с силами, коротко, сухо, без единого лишнего слова. Он должен ехать в Испанию. Положение там тяжелое. Вот и все.

– А ты приедешь и поможешь? – как бы даже порадовался Лапшин.

Конечно, ему следовало обстоятельно поговорить с парнем. Но Грибков его начинал злить. Поминутно куда-то рвется, вечно его заносит, нет с ним ни единого спокойного дня.

– Вот у капитана Бадигина тоже имеются трудности, – произнес Лапшин, – давай езжай к нему, спасай положение, пропадет «Седов» без Анатолия нашего…

Толя вздохнул.

– Китайцам помоги японских империалистов бить.