Один год   ::   Герман Юрий Павлович

Начальник кивнул, будто только этого и ждал.

– С пограничниками соедини! – велел он Криничному. – Знаешь – как?

А может быть, все-таки еще и не пропал мальчишечка?

Может, вступится за него Советская держава, за него, за отчаянного парня, за бывшего вора, вступится, надеясь, что выйдет еще из него толк?

Ах, вступись, советская власть!

Охота пожить еще Жмакину доброй жизнью, охота на ноги встать и пройтись в выходной день по улице с женкой, охота, чтобы люди сказали – вот Жмакин идет, известный человек, а какое у него прошлое, это вас совершенно не касается, потому что приличное у него настоящее и удивительное будущее.

Вступись же, советская власть, за Жмакина!

Вступись, диктатура, он плоть от плоти твой парень, рабочий класс, он с дороги немножечко сбился, едва не погиб, но ты простил ему ошибку, рабочий класс, ты простила ему, советская власть, ты, партия большевиков, простила, так вступитесь же в последний раз, потратьте человеко-часы, и бензин, и отдых красноармейский, поднимись по тревоге все, кому положено и не положено, и не дайте убить человека!

Нет, пропал мальчишечка!

Поздно!

Не поспеть!

Какие-то люди вроде бы кидались под машину, пытаясь ее задержать, но водитель выворачивал баранку и наддавал скорости.

Сколько же времени прошло?

Двадцать минут или час?

Дорога идет то вверх, то вниз, то опять петляет вверх, то резко сворачивает в сторону.