Страница:
309 из 418
Лицо у нее было такое, что поневоле хотелось завидовать и жалеть о впустую, без лифтинг-кремов и гоммаж-лосьонов, прожитой жизни.
– Пожалуйте сюда, Василиса свет Никитична. Дама сделала ручкой приглашающий жест.
Я шагнула было к крыльцу, но тут припомнила, как Аленка может преображаться, и поинтересовалась:
– А вы кто, собственно, будете?
Дама засмеялась.
– Я Марья Моревна, прекрасная королевна, – сказала она без лишней скромности. И я здесь главная партизанка.
* * *
Лжецарица билась в истерике. Истерика ее выражалась способом традиционным: на мелкие черепки разбивалась бесценная фарфоровая посуда кидайского производства, вышибались оконные стекла и летели сверкающими брызгами на собравшуюся толпу зевак, рвались на мелкие клочки редкостные гобелены – подарки иноземных королев и принцесс… И над, всем этим бесчинством стоял вопль:
– Уничтожу!!!
– Опять наша царица лютовать взялась, – переговаривались зеваки.
Из царских палат доносились звуки, свидетельствовавшие о том, что узурпаторша с посуды переключилась на мебель.
– Ишь как вопит! – одобрительно посмеивался народ. Что твой лось по весне!
В толпе шныряли царицыны наушники и доносчики, подслушивали-подглядывали моменты недовольства народного, чтобы потом состряпать донос, но на них никто уже не обращал внимания. А ежели и обращали, то только для того, чтоб дать пинка или оттаскать за вихры – не шпионь, не лей воду против ветра!
Потому что в воздухе носился запах свободы.
|< Пред. 307 308 309 310 311 След. >|