Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются   ::   Вересень Мария

Нет, паучище! Огромный ПАУЧИЩЕ!!

Воздух во мне кончился, и свет в архиве померк.

Феофилакт Транквиллинович был чернее тучи, жутче мора и красноречивее старушки-смерти. Его многозначительное, нарочитое молчание вгоняло в смертный ужас пошибче крика, и проклятий, и обещания всех смертных кар.

Мы трое вжались в стулья и почти что не дрожали. Ну разве что в те мгновения, когда вспоминали паука. Как он скакал за нами, скрежеща «Не y-бегай-те!». Уж лучше бы он молчал. Или же нет?

Я вдруг представила, как молчаливый монстр нас гонит по архиву, и тихо так завыла «ы-ы-ы». Пока Алия и мавка не стиснули меня с двух сторон.

Алия сидела пришибленная, словно ей на голову упала булава.

Мавка громко и неудержимо икала, глаза ее съезжались в кучку, лицо теряло осмысленное выражение, потом глаза медленно разъезжались, а дурость с лица так и не сходила.

Мы трое стыдливо прятали глаза, предпочитая смотреть на потолок, на пол и на педагогов, испуганно сгрудившихся в дальнем темном углу.

А с подоконника неслись ужасные, терзающие душу всхлипы Гомункулуса:

- Он был таким добрым! Таким умным! Таким кра-си-ив-ым! Алия вздрогнула, заклекотала горлом, и я поспешила сунуть ей в руки утащенный таки меч.

- О мой хозяин! О-о-о! - не унимался крыс и бился безумной птицей в окно.

Там, на улице, зияла разверстая бездна, немое, но красноречивое свидетельство нашего злодеяния.

- Хорошо хоть архив находился не под самой школой,- мудро изрек господин Рагуил.