JК
Вызов :: Валентинов Андрей
Страница: 43 из 77Кто-то на основании этого пытается сделать различные, столь же безответственные, выводы. А выводы эти действительно безответственные, поскольку песню эту он, Звездилин, написал в шесть лет, как раз тридцать лет тому назад.
– Однако, – процедил Ухтомский, – граф Звездилин-Вундеркиндский…
Маэстро охотно поделился подробностями. В шесть лет он нашел в гараже седло, принадлежавшее его знаменитому деду, фельдмаршалу Звездилину. Играя в «казаки-разбойники», будущий великий певец сел в это седло и внезапно почувствовал озарение. Тут же, сидя в седле, он сочинил знаменитую песню, вернее первый ее вариант, поскольку их теперь двадцать четыре. И все они, естественно, принадлежат одному автору, то есть самому маэстро.
– Помилуйте! – какой-то старик вскочил с места. – Эту песню пели еще в гражданскую войну!
– Дедушка, – снисходительно улыбнулся артист, – вам несколько изменяет память. Склероз, господа! – Звездилин вновь улыбнулся залу и слегка погладил себя по животику. Старик, дернувшись, как от удара, осел в кресло.
– Милостивый государь! – Фрол и не думал, что голос Ухтомского может быть таким звонким и сильным. – Я не страдаю склерозом! Эту песню пели в Марковском полку еще в апреле 18-го. В сентябре ее текст напечатал «Екатеринодарский вестник».
Поручик стоял, высоко подняв голову, глаза были прищурены, руки вцепились в спинку впереди стоящего кресла.
– А в 27-м – «Русская мысль» в Берлине, – добавил кто-то, и зал зашумел.
– Однако, – процедил Ухтомский, – граф Звездилин-Вундеркиндский…
Маэстро охотно поделился подробностями. В шесть лет он нашел в гараже седло, принадлежавшее его знаменитому деду, фельдмаршалу Звездилину. Играя в «казаки-разбойники», будущий великий певец сел в это седло и внезапно почувствовал озарение. Тут же, сидя в седле, он сочинил знаменитую песню, вернее первый ее вариант, поскольку их теперь двадцать четыре. И все они, естественно, принадлежат одному автору, то есть самому маэстро.
– Помилуйте! – какой-то старик вскочил с места. – Эту песню пели еще в гражданскую войну!
– Дедушка, – снисходительно улыбнулся артист, – вам несколько изменяет память. Склероз, господа! – Звездилин вновь улыбнулся залу и слегка погладил себя по животику. Старик, дернувшись, как от удара, осел в кресло.
– Милостивый государь! – Фрол и не думал, что голос Ухтомского может быть таким звонким и сильным. – Я не страдаю склерозом! Эту песню пели в Марковском полку еще в апреле 18-го. В сентябре ее текст напечатал «Екатеринодарский вестник».
Поручик стоял, высоко подняв голову, глаза были прищурены, руки вцепились в спинку впереди стоящего кресла.
– А в 27-м – «Русская мысль» в Берлине, – добавил кто-то, и зал зашумел.