Хирургическое вмешательство   ::   Серегин Олег

Лицо профессора переменилось, на миг Ящер каким-то мистическим образом перестал быть ящером, а потом вздохнул и устало сказал:

— Меня интересует, что вы можете сказать о феномене стфари.

Теперь-то Данилю было очень интересно, о чем Лаунхоффер в действительности собирался его спросить, но тогда, по счастью, заготовленной каверзы не случилась: вопрос подразумевал простой и банальный ответ.

— Спасибо, Эрик Юрьевич, — почти весело ответил Даниль; смотреть на Ящера у него не получалось, взгляд все время соскальзывал на улыбавшуюся Ворону. — Данный феномен не входил в число рассматриваемых, так как относится уже к двадцать первому веку, но он представляется мне весьма интересной темой для дальнейшего исследования.

На сем и закончилось; Сергиевский ушел от тираннозавра целым, хотя на подгибавшихся ногах и с горячим желанием вдрызг напиться.

Спустя полчаса он, не интересовавшийся уже ничем, кроме грядущей выпускной пирушки, стоял в холле за колоннадой и по забытой уже надобности ждал кого-то. Между колоннами радостные сокурсники провесили радуги, под аркой напротив падал искрящийся теплый снег, вверх по стенам тянулись плети живых вьюнков, а Настя Акиньшина, девушка немалых возможностей, но бедной фантазии, организовала пушкинскую белку с изумрудными орешками. Белка несъедобную дрянь игнорировала, но на руки шла охотно. Даниль, полный любви к миру, умиленно гладил зверька, когда за колоннами послышался голос Лаунхоффера.

Выпускник осторожно выглянул.

Там, где широкий холл разветвлялся тремя коридорами, стояли Ящер и Ворона.

— Верни мне сигареты и блокнот, — без выражения сказал Эрик Юрьевич.