JК
Хлопок одной ладонью. Том 1 :: Звягинцев Василий
Страница: 2 из 117Совсем короткая совместная медитация в абсолютно пустой комнате, где на полу лежали четыре тростниковых татами, а в нише токонома стоял в кувшине букет из засохших бессмертников и над ним - лист пергамента с японскими иероглифами, тибетскими письменами и арабскими закорючками, которые из вежливости принято называть «вязью».
Это тоже придумал Удолин. Нам с Шульгиным таких дополнительных средств для активизации подсознания не требовалось. Но если человек считает, что нужно, - пусть так и будет.
На этот раз найти Удолина не составило особого труда.
Профессор по-прежнему, как будто и не было в его недавней биографии разных бурных событий, увлекался исследованием древних эзотерических рукописей султанской библиотеки и некоторых хранилищ, в коих обнаружились порядочные фонды пресловутой Александрийской. Это ведь не в новейшие времена придуманная технология - сначала украсть все, что успеешь, а потом списать на других воров, стихийное бедствие или «неизбежную на море случайность».
Во времена позднего эллинизма и раннего Халифата тоже достаточно было библиофилов, которые, пользуясь неудовлетворительной постановкой учета и отчетности, не одну сотню лет потомственно перли все, что представляло художественный или финансовый интерес. Что-то оставляли себе, что-то загоняли на черных рынках Иерусалима, Рима, Константинополя или где там еще находились ценители раритетов, а когда ревизия стала неминуемой, библиотека, как «Воронья слободка» [1] , запылала, подожженная сразу с четырех концов.
Одним словом, материалов для научных занятий у Константина Васильевича хватало.
Это тоже придумал Удолин. Нам с Шульгиным таких дополнительных средств для активизации подсознания не требовалось. Но если человек считает, что нужно, - пусть так и будет.
На этот раз найти Удолина не составило особого труда.
Профессор по-прежнему, как будто и не было в его недавней биографии разных бурных событий, увлекался исследованием древних эзотерических рукописей султанской библиотеки и некоторых хранилищ, в коих обнаружились порядочные фонды пресловутой Александрийской. Это ведь не в новейшие времена придуманная технология - сначала украсть все, что успеешь, а потом списать на других воров, стихийное бедствие или «неизбежную на море случайность».
Во времена позднего эллинизма и раннего Халифата тоже достаточно было библиофилов, которые, пользуясь неудовлетворительной постановкой учета и отчетности, не одну сотню лет потомственно перли все, что представляло художественный или финансовый интерес. Что-то оставляли себе, что-то загоняли на черных рынках Иерусалима, Рима, Константинополя или где там еще находились ценители раритетов, а когда ревизия стала неминуемой, библиотека, как «Воронья слободка» [1] , запылала, подожженная сразу с четырех концов.
Одним словом, материалов для научных занятий у Константина Васильевича хватало.