Хозяин колодцев   ::   Дяченко Марина

-- А ты? -- жилистый обернулся к парню, сидевшему напротив и тоже не поднявшему руки, а потом к следующему; как-то незаметно смирившись с тем, что жилистый имеет право задавать вопросы, ему отвечали. Трое, как Юстин, не помнили своих матерей, у одного мать была маркитантка в обозе, а у еще одного мать была крестьянка, нарожавшая мужу одиннадцать детей, и все, минуй нас несчастье, живы-здоровы...

-- Братишки, -- с нехорошим смешком сказал тонкогубый вестник несчастья. -- Ну и рожи, покусай меня эльфуш. Что, и этот, -- он кивнул в сторону тучного юноши, -- и этот тоже -- мой брат?

И щелкнул пальцами, будто сбрасывая со стола домохранца -- жест, означающий крайнее презрение.

-- У меня отец охотник, -- тихо сказал Акир.

-- Ага, -- хмыкнул тонкогубый. -- Расскажи это той жирной жабе.

Юстин сжал виски ладонями, но легче не стало. Он понял, давно понял, о чем говорили жилистый и тонкогубый. Он понял -- и даже поверил.

Рекрутчина, вороны, страх. Вот что вспоминается при слове "Краснобровый".

"...Я брошу монетку, и никто не знает наверняка, как она упадет. Если выпадет мертвый князь..."

Дед -- знал? Вряд ли.

-- Понимаешь, -- сказал Акир жилистому, очень серьезно сказал, без тени рисовки. -- Я лучше буду верить своей матери, нежели какой-то жабе. Может быть, ты поступил бы по-другому -- твое право...

Юстин понял, что незаметно для себя теребит пластырь на руке и уже треть его раздергал бахромой.

-- Да сколько хочешь, -- равнодушно отозвался жилистый. -- Верь... Только вопрос весь не в том.