Огарева, 6   ::   Семенов Юлиан Семенович

А в вашем пиджаке, и в организме Налбандова, Кикнадзе, Орбелиани и Гамрекели, и на камушках, которые вы хотели презентовать Тороповой, были следы одного и того же сильнодействующего снотворного. Это улика. Показания Налбандова — вторая улика, самая страшная. Вы остальных травили водкой, а с Налбандовым решили попробовать коньяк. А он, оказывается, в какой-то степени нейтрализует яд. Понимаете, какую промашку дали? А третью улику, вещественное доказательство, как мы говорим, нам передаст Ломер Морадзе.

Кешалава сорвался со стула. Глухо, по-звериному зарычав, он перепрыгнул через стол, опрокинул его, ударил Костенко каблуками в живот. Затем, впадая в истерику, он хотел было с разбегу стукнуться головой об стену, но Костенко, закричав от страшной, пронзившей его боли, ухватил Кешалаву за лодыжку.

Лишь только когда двое милиционеров, вбежавших в комнату, бросились на Кешалаву, Костенко разжал пальцы и сразу же потерял сознание.

— Железный организм у вашего друга, товарищ Садчиков, — сказал хирург, делавший операцию в центральном госпитале, — уникальный, я бы сказал, организм у него.

— Р-рак?

— Что?

— Р-рак у него?

— Да вы что, с ума сошли?! Окститесь, полковник! Гнойный аппендицит, а после удара — перитонит!

Садчиков опустился на стул и засмеялся, вытирая слезы.

— Ах, светила, светила, ах, м-мудрецы! Ему ж-же профессор Иванов рак обещал. Прямо в глаза сказал, не утаил. А Костенко это скрывал от в-всех.