Хромая судьба   ::   Борис Стругацкие Аркадий и

– Пляши! – крикнула она, и он стал плясать.

– Молодец, что приехал.

– Да. Да.

– Зачем ты трезвый? Вечно ты трезвый, когда не надо.

– Я буду пьяный.

– Сегодня ты мне нужен пьяный.

– Буду.

– Чтобы делать с тобой что хочу. Не ты со мной, а я с тобой.

– Да.

Она удовлетворенно смеялась, и они плясали молча, ничего не видя и ни о чем не думая. Как во сне. Как в бою. Такая она была сейчас – как сон, как бой. Диана, На Которую Нашло... Вокруг били в ладоши и вскрикивали, кажется, еще кто-то пытался плясать, но Виктор отшвырнул его, чтобы не мешал, а Росшепер протяжно кричал где-то неподалеку: «О мой бедный пьяный народ!»

– Он импотент?

– Еще бы. Я его мою.

– И как?

– Абсолютно.

– О мой бедный пьяный народ! – стонал Росшепер.

– Пошли отсюда, – сказал Виктор.

Он поймал ее за руку и повел. Пьянь и рвань расступалась перед ними, воняя спиртом и чесноком, а в дверях путь преградил губастый молокосос с румянцем во всю щеку и сказал что-то наглое, кулаки у него чесались, но Виктор сказал ему: «Потом, потом», – и молокосос исчез. Держась за руки, они пробежали по пустому коридору, затем Виктор, не выпуская ее руки, отпер дверь и, не выпуская ее руки, запер дверь изнутри... и было жарко, стало нестерпимо жарко, душно... и комната была сначала широкая и просторная, а потом сделалась узкой и тесной, и тогда Виктор встал и распахнул окно, и черный сырой воздух залил его голые плечи и грудь.