Огонь на поражение   ::   Катериничев Петр Владимирович

А я тоже подогретый был — ну и под глаз ей брызнул. Алка — в слезы и — шасть из дому. Ну куда она пойдет? Понятно, к теще. За ней я, конечно, не побежал, мужчина все же и гордость свою имею…

— Да ты не ходячий просто был…

— Алка, помолчь. Ну, а утром подумал, решил — пойду на мировую.

— Подумал он… Опохмелиться нечем было, вот и прибег, — язвит жена, но Толика, похоже, все это даже забавляет.

— Речь не о том. Посидели у тещи, потолковали. Вроде помирились. Ну, она выставила, все втроем вмазали, ну и с Алкой там и остались. Проснулся ночью, по нужде. Пробираюсь назад в комнату, ощупью… Теща дрыхнет. Ну я и шасть к секретеру…

— Рецидивист прямо, — комментирует Алка.

— Не знаю, кой черт меня под руку толканул… А просто — денег-то ни шиша, утро забрезжит — чем похме-ляться стану? Ну и залез. Думаю, поживлюсь десяткой, и хорошо. И надо же, хмельной был, а сообразил — где бабы деньги-то спрячут? В белье, где же еще!

— Психо-о-олог…

— В общем, сую руку под белье в нижнем ящике — а там белья-то всего ничего.

И денег никаких — пачка бумаг. Толстенькая! Дрон, у тебя какая книга самая толстая?

— А Бог его знает… Справочник фельдшера.

— Ну вот, так в аккурат такой толщины пачка и была. На кухню выволок, глядь — акции «Эм-Эм-Эма». А я б знать не знал, что с ними вообще делают, если б не тот телевизор…

— Это точно. От Лени Голубкова, как от судьбы, — не уйти.

— Было.