JК
За далью волн :: Асприн Роберт Линн
Страница: 52 из 449Мне хотелось исповедаться, но я не знала, в чем мой грех!
Согрешила ли я тем, что согласилась исполнить волю отца и совершить покушение на жизнь Артуса? Но в то время я едва знала о том, что он собой представляет, и какова его важность для этого мира (а особенно — для Этого Мальчишки), но мой отец — это мой отец. Ну что ж, наверное, я согрешила легкомыслием, бездумно согласившись исполнить волю отца.
А может быть, я согрешила тогда, когда поколебалась, когда рука моя с занесенным для удара клинком упала, и я не сумела убить этого величественного человека, застывшего на коленях в жаркой молитве. Тогда я испугалась за собственную душу. И что же, Господь мстил мне за это? В чем мой грех? В трусости?
Ну а как насчет непослушания? Я ведь не исполнила волю отца. Согрешила ли я бездействием, не разобравшись, какой из двух грехов страшнее?
Меровий терпеливо ждал. Я должна была что-то сказать, и потому выдавила первое признание, какое мне пришло на ум.
— Господи, помилуй… — сказала я. — Я.., я люблю… Этого Мальчишку.., я хотела сказать: Корса Канта.
И в то же мгновение, как только я произнесла эти слова, мне захотелось, чтобы я этого не делала. Как я могла любить.., его?
Меровий усмехнулся, а я покраснела.
— Сестра, — сказал он, — любовь не грех. Любовь — это чувство. Исповедоваться можно только в деяниях и намерениях. Чувства, особенно такие глубокие, как любовь, посеяны, словно семена, в наших сердцах Великим Зодчим. Или ты решила обесчестить себя и юношу соитием без брака?
— Нет! То есть… Как-то раз чуть было этого не случилось, но мы устояли перед искушением. Мне показалось, что это было бы не правильно. Не скажу, чтобы я так уж имела что-то против со.., соития, государь.
Согрешила ли я тем, что согласилась исполнить волю отца и совершить покушение на жизнь Артуса? Но в то время я едва знала о том, что он собой представляет, и какова его важность для этого мира (а особенно — для Этого Мальчишки), но мой отец — это мой отец. Ну что ж, наверное, я согрешила легкомыслием, бездумно согласившись исполнить волю отца.
А может быть, я согрешила тогда, когда поколебалась, когда рука моя с занесенным для удара клинком упала, и я не сумела убить этого величественного человека, застывшего на коленях в жаркой молитве. Тогда я испугалась за собственную душу. И что же, Господь мстил мне за это? В чем мой грех? В трусости?
Ну а как насчет непослушания? Я ведь не исполнила волю отца. Согрешила ли я бездействием, не разобравшись, какой из двух грехов страшнее?
Меровий терпеливо ждал. Я должна была что-то сказать, и потому выдавила первое признание, какое мне пришло на ум.
— Господи, помилуй… — сказала я. — Я.., я люблю… Этого Мальчишку.., я хотела сказать: Корса Канта.
И в то же мгновение, как только я произнесла эти слова, мне захотелось, чтобы я этого не делала. Как я могла любить.., его?
Меровий усмехнулся, а я покраснела.
— Сестра, — сказал он, — любовь не грех. Любовь — это чувство. Исповедоваться можно только в деяниях и намерениях. Чувства, особенно такие глубокие, как любовь, посеяны, словно семена, в наших сердцах Великим Зодчим. Или ты решила обесчестить себя и юношу соитием без брака?
— Нет! То есть… Как-то раз чуть было этого не случилось, но мы устояли перед искушением. Мне показалось, что это было бы не правильно. Не скажу, чтобы я так уж имела что-то против со.., соития, государь.