JК
За оградой есть Огранда :: Волков Алексей
Страница: 136 из 404 – Все яйца перебью, но ты у меня жить не будешь! Посмотрим, кто будет смеяться над могилой! Увидишь, я вызову твою смерть из яйца!
И многоголосое эхо торжественно отозвалось, словно подводящий черту хор:
– Ца, ца, ца-а!
21
Антошка медленно рыскал по окрестностям, побуждаемый любовью, местью и холодом. Он бы с радостью несся вскачь, но конь почему-то не разделял его чувств. Вороной едва плелся усталым шагом, да еще то и дело раздувал ноздри, словно был недоволен исходящим от хозяина запахом. Иванов несколько раз пытался подстегнуть скакуна плетью. Не помогало.
Но вот среди деревьев мелькнул одинокий хутор, и Вороной перешел на рысь. Назвать ее легкой не поворачивался язык: конь, похоже, вымотался до крайности и теперь двигался лишь в надежде на отдых.
– Хозяева, открывай! – сипло прокричал Антон, несколько раз хорошенько ударив по воротам. Его обуревала целая гамма чувств – от праведного негодования до благородной злости, и никакой усталости он не испытывал.
– Сейчас, соколик, сейчас. – Немолодой женский голос раздался тогда, когда Иванов уже примеривался, как половчее выломать ворота.
Одна из створок со скрипом отошла в сторону. Антошка заехал на двор и огляделся.
Жили на хуторе, судя по всему, небогато. Дом обветшал, двери кладовок были сложены из таких досок, что, хорошенько дунь, они и развалятся, да и открывшая бабка была одета в какие-то обноски.
– Народ где? – вопросил витязь.
– В поле. Где ж ему быть-то?
– Бабка, яйки есть? – захотелось помянуть и про кур, но Антошка вовремя вспомнил цель визита.
– Есть.
– Так тащи все сюда.
И многоголосое эхо торжественно отозвалось, словно подводящий черту хор:
– Ца, ца, ца-а!
21
Антошка медленно рыскал по окрестностям, побуждаемый любовью, местью и холодом. Он бы с радостью несся вскачь, но конь почему-то не разделял его чувств. Вороной едва плелся усталым шагом, да еще то и дело раздувал ноздри, словно был недоволен исходящим от хозяина запахом. Иванов несколько раз пытался подстегнуть скакуна плетью. Не помогало.
Но вот среди деревьев мелькнул одинокий хутор, и Вороной перешел на рысь. Назвать ее легкой не поворачивался язык: конь, похоже, вымотался до крайности и теперь двигался лишь в надежде на отдых.
– Хозяева, открывай! – сипло прокричал Антон, несколько раз хорошенько ударив по воротам. Его обуревала целая гамма чувств – от праведного негодования до благородной злости, и никакой усталости он не испытывал.
– Сейчас, соколик, сейчас. – Немолодой женский голос раздался тогда, когда Иванов уже примеривался, как половчее выломать ворота.
Одна из створок со скрипом отошла в сторону. Антошка заехал на двор и огляделся.
Жили на хуторе, судя по всему, небогато. Дом обветшал, двери кладовок были сложены из таких досок, что, хорошенько дунь, они и развалятся, да и открывшая бабка была одета в какие-то обноски.
– Народ где? – вопросил витязь.
– В поле. Где ж ему быть-то?
– Бабка, яйки есть? – захотелось помянуть и про кур, но Антошка вовремя вспомнил цель визита.
– Есть.
– Так тащи все сюда.