JК
За оградой есть Огранда :: Волков Алексей
Страница: 344 из 404Смех ведь, говорят, тоже лекарство, и редко кто из больных интересуется составом и принципом действия микстуры. Лишь бы помогла, а о прочем пусть у докторов голова болит. Им за такую боль деньги платят. И государство, и, что гораздо важнее, пациенты.
– Что ж ты раньше молчал? – когда силы смеяться иссякли, спросил Антошка. – Я уже думал, что придется с боем прорываться. Или только сейчас надумал?
– Нет, придумал я это раньше. Едва услышал предложение снова отправляться в море с этим... ветродуем, – второй корень в сложном слове Ольгерд явно собирался, заменить на другой, созвучный, однако в последний момент почему-то передумал.
А зря. Антошка, как истинный герой, подобную замену оценил бы. Да и другие, наверное, тоже. И вообще, становится ли слово приличнее лишь потому, что его никто не произносит? Вопрос философический, требующий неспешной беседы и немалого бочонка вина. Следовательно, в боевом походе неуместный.
Гораздо уместнее прозвучал Антошкин призыв:
– Поехали! До вечера еще далеко!
Почти как у Гагарина, лишь с некоторой поправкой на место и обстоятельства.
Смех, обед и соображения Ольгерда вызвали подъем настроения. Усталость забылась, боль улеглась, и если кто и проявлял недовольство возобновившейся ездой, то это были только кони.
Однако их никто не спрашивал. Погоняли, и все.
– Запевай! – Антошка позабыл, что он богатырь, и воскликнул так, словно был каким-нибудь Чапаевым или Котовским.
Ольгерд воспринял перемену в герое как должное.
– Что ж ты раньше молчал? – когда силы смеяться иссякли, спросил Антошка. – Я уже думал, что придется с боем прорываться. Или только сейчас надумал?
– Нет, придумал я это раньше. Едва услышал предложение снова отправляться в море с этим... ветродуем, – второй корень в сложном слове Ольгерд явно собирался, заменить на другой, созвучный, однако в последний момент почему-то передумал.
А зря. Антошка, как истинный герой, подобную замену оценил бы. Да и другие, наверное, тоже. И вообще, становится ли слово приличнее лишь потому, что его никто не произносит? Вопрос философический, требующий неспешной беседы и немалого бочонка вина. Следовательно, в боевом походе неуместный.
Гораздо уместнее прозвучал Антошкин призыв:
– Поехали! До вечера еще далеко!
Почти как у Гагарина, лишь с некоторой поправкой на место и обстоятельства.
Смех, обед и соображения Ольгерда вызвали подъем настроения. Усталость забылась, боль улеглась, и если кто и проявлял недовольство возобновившейся ездой, то это были только кони.
Однако их никто не спрашивал. Погоняли, и все.
– Запевай! – Антошка позабыл, что он богатырь, и воскликнул так, словно был каким-нибудь Чапаевым или Котовским.
Ольгерд воспринял перемену в герое как должное.