JК
За перевалом :: Савченко Владимир
Страница: 29 из 367Море, острова, радуги заката, фиолетовое небо в белых полосах облаков – все закручивается в ускоряющемся вихре.
– Ксена! Я падаю. Передай всем, что меня… ох!– Страшная боль парализовала челюсть и язык.
Барахтанье крыльев, рук, ног неотвратимо и точно несет его на «нож-скалу» на их острове, она и освещена так, будто кровь уже пролилась: одна сторона девственно белая, а другая красная. Живая скала…
И последнее: беспечный голос Ксены:
– Ничего, Дан, ничего, мой милый! Я ведь люблю тебя! И горькая, вытеснившая страх смерти обида: Ксена, как же так? Как ты могла?..
Острый край скалы: красное с белым. Удар. Режущая и рвущая тело боль заполняет сознание. «Ыуа!» Дикарь заносит дубину. Зловоние изо рта, пена на губах. Удар.
Вспышка памяти: он стоит высоко-высоко над морем, держит за руки женщину.
Ветер лихо расправляется с ее пепельными волосами, забивает пряди в рот, мешает сказать нежное. Они смеются – и в синих глубоких-глубоких глазах женщины счастье… Где это было? С кем?
Удар! Все кружится, смешивается. Самой последней искрой сознания он понимает, что это его голова в гермошлеме легко, как мяч, скачет и кувыркается по камням.
Красная тьма.
Из тьмы медленно, как фотография в растворе, проявляется круглое лицо с внимательно расширенными серыми глазами; короткие пряди волос, свисая над лбом, тоже будто выражают внимание и заботу.
Он встретился с взглядом, понял вопрос серых глаз: «Ну, как?»Ничего,– ответил немо.– Вроде жив".
– Ксена! Я падаю. Передай всем, что меня… ох!– Страшная боль парализовала челюсть и язык.
Барахтанье крыльев, рук, ног неотвратимо и точно несет его на «нож-скалу» на их острове, она и освещена так, будто кровь уже пролилась: одна сторона девственно белая, а другая красная. Живая скала…
И последнее: беспечный голос Ксены:
– Ничего, Дан, ничего, мой милый! Я ведь люблю тебя! И горькая, вытеснившая страх смерти обида: Ксена, как же так? Как ты могла?..
Острый край скалы: красное с белым. Удар. Режущая и рвущая тело боль заполняет сознание. «Ыуа!» Дикарь заносит дубину. Зловоние изо рта, пена на губах. Удар.
Вспышка памяти: он стоит высоко-высоко над морем, держит за руки женщину.
Ветер лихо расправляется с ее пепельными волосами, забивает пряди в рот, мешает сказать нежное. Они смеются – и в синих глубоких-глубоких глазах женщины счастье… Где это было? С кем?
Удар! Все кружится, смешивается. Самой последней искрой сознания он понимает, что это его голова в гермошлеме легко, как мяч, скачет и кувыркается по камням.
Красная тьма.
Из тьмы медленно, как фотография в растворе, проявляется круглое лицо с внимательно расширенными серыми глазами; короткие пряди волос, свисая над лбом, тоже будто выражают внимание и заботу.
Он встретился с взглядом, понял вопрос серых глаз: «Ну, как?»Ничего,– ответил немо.– Вроде жив".