JК
Окно в доме Руэ :: Сименон Жорж
Страница: 51 из 173Он жмет ей руку, в восторге от того, что свидание прошло так благополучно, и устремляетсяна лестницу, по которой взлетает наверх, чтобы поскорей доложить жене, что одержал победу по всем пунктам и проявил истинную твердость и неколебимость!
И вот уже спускается Сесиль как ни в чем не бывало, безупречная в своем черном платье, в белом переднике — пронзительный голос, пронзительный взгляд:
— Что вам угодно на завтрак, мадам?
На завтрак? Но она уже поела! Спасибо. Ничего не надо. Только позвонить по телефону, потому что сегодня, после всей этой суеты, ей особенно невмоготу одиночество-это как сквозняк в день генеральной уборки.
Она звонит кому-то близкому, любимому — это заметно по лицу, по улыбке.
Она питает к собеседнику доверие: временами в ее улыбке читается угроза, об ращенная к третьему лицу.
— Договорились, приезжай!
В ожидании она растягивается на диване, устремляет глаза к потолку, во рту длинный мундштук.
А жильцы до сих пор не вернулись.
Письмо Доминики на столе, рядом со сверточком, в котором лежит растаявший, липкий рокфор.
Послать письмо? Или не посылать?
Никакая она не торговка улитками. Ее отец, дед Антуанетты, в самом деле держал в Дьеппе оптовую торговлю дарами моря, но она сама вышла замуж за служащего метро и никогда в жизни не стояла за рыбным прилавком, тем более на Рынке.
Она высокая, дюжая, голос у нее, наверно, ниже, чем обычно бывают женские голоса. Она позаботилась о том, чтобы подчеркнуть траур с помощью белой ленты на шляпке.
И вот уже спускается Сесиль как ни в чем не бывало, безупречная в своем черном платье, в белом переднике — пронзительный голос, пронзительный взгляд:
— Что вам угодно на завтрак, мадам?
На завтрак? Но она уже поела! Спасибо. Ничего не надо. Только позвонить по телефону, потому что сегодня, после всей этой суеты, ей особенно невмоготу одиночество-это как сквозняк в день генеральной уборки.
Она звонит кому-то близкому, любимому — это заметно по лицу, по улыбке.
Она питает к собеседнику доверие: временами в ее улыбке читается угроза, об ращенная к третьему лицу.
— Договорились, приезжай!
В ожидании она растягивается на диване, устремляет глаза к потолку, во рту длинный мундштук.
А жильцы до сих пор не вернулись.
Письмо Доминики на столе, рядом со сверточком, в котором лежит растаявший, липкий рокфор.
Послать письмо? Или не посылать?
Никакая она не торговка улитками. Ее отец, дед Антуанетты, в самом деле держал в Дьеппе оптовую торговлю дарами моря, но она сама вышла замуж за служащего метро и никогда в жизни не стояла за рыбным прилавком, тем более на Рынке.
Она высокая, дюжая, голос у нее, наверно, ниже, чем обычно бывают женские голоса. Она позаботилась о том, чтобы подчеркнуть траур с помощью белой ленты на шляпке.