JК
Окно в доме Руэ :: Сименон Жорж
Страница: 65 из 173Она поспешно произнесла:
— Хорошо… Делайте, что вам надо…
Потом спохватилась и все-таки добавила:
— Только смотрите, ничего не испортите!
Теперь они будут над ней смеяться из-за этого предостережения. Скажут:
«Старуха трясется над своей рухлядью и допотопными занавесками».
— Я вам бесконечно благодарен… Жена будет так рада…
Он уходит. В гостиной Доминика замечает цветы, целую охапку душистых цветов, они лежат на мраморной консоли, еще не расставленные в вазы.
— Главное, не ставьте цветы в синюю вазу, она с трещиной, из нее потечет вода…
Он улыбается. Доволен. Торопится к своей Лине.
— Не беспокойтесь.
Весь вечер они шумят: набирают воду в ведра, моют, чистят, протирают; дважды Доминика видит, приоткрыв дверь в гостиную, как Альбер Кайль с засученными рукавами занимается уборкой.
Чтобы хоть немного почувствовать себя дома, ей приходится наглухо закрыть дверь. Она облокачивается на окно — слегка, походя, как бы на минутку, а не наваливается на него всем телом, как старая Огюстина, словно намерена провести на этом месте несколько часов; на улице спокойно и почти пусто; там выгуливает собачку старый, очень худой господин, с головы до ног одетый в черное, и терпеливо останавливается всякий раз, когда останавливается собачка; чета Одбалей восседает перед порогом своей лавки; чувствуется, что весь день они суетились, что им было жарко, что в их распоряжении только несколько минут передышки, потому что в четыре утра мужу уже надо быть на Центральном рынке.
— Хорошо… Делайте, что вам надо…
Потом спохватилась и все-таки добавила:
— Только смотрите, ничего не испортите!
Теперь они будут над ней смеяться из-за этого предостережения. Скажут:
«Старуха трясется над своей рухлядью и допотопными занавесками».
— Я вам бесконечно благодарен… Жена будет так рада…
Он уходит. В гостиной Доминика замечает цветы, целую охапку душистых цветов, они лежат на мраморной консоли, еще не расставленные в вазы.
— Главное, не ставьте цветы в синюю вазу, она с трещиной, из нее потечет вода…
Он улыбается. Доволен. Торопится к своей Лине.
— Не беспокойтесь.
Весь вечер они шумят: набирают воду в ведра, моют, чистят, протирают; дважды Доминика видит, приоткрыв дверь в гостиную, как Альбер Кайль с засученными рукавами занимается уборкой.
Чтобы хоть немного почувствовать себя дома, ей приходится наглухо закрыть дверь. Она облокачивается на окно — слегка, походя, как бы на минутку, а не наваливается на него всем телом, как старая Огюстина, словно намерена провести на этом месте несколько часов; на улице спокойно и почти пусто; там выгуливает собачку старый, очень худой господин, с головы до ног одетый в черное, и терпеливо останавливается всякий раз, когда останавливается собачка; чета Одбалей восседает перед порогом своей лавки; чувствуется, что весь день они суетились, что им было жарко, что в их распоряжении только несколько минут передышки, потому что в четыре утра мужу уже надо быть на Центральном рынке.